Юрий Никитин - Трое из Леса
Мрак медленно шевельнулся, словно оживающая скала. Голос его донесся из глубины горы — хриплый, далекий:
— Путник!.. Никогда раньше… Никогда ничего лучше… Ты вывернул душу! Ты снял с нее шелуху. Я раньше только чувствовал, а теперь знаю, зачем живу. Ты все очень точно облек в твердые, как железо, слова, а заточил их до немыслимой остроты на этой… этой штуке.
Путник широко улыбался, но проворные пальцы, непривычно гибкие для такого огромного человека, уже укладывали доску с натянутыми жилами в мешок. Он встал на ноги, поклонился.
Мрак вскочил, словно его ужалила змея:
— Что случилось?.. Тебя обидели?.. Сейчас ночь, спи у нашего костра. Мы посторожим твой сон.
Путник медленно покачал головой. В ночи его серебряные волосы казались густой россыпью звезд, а синие глаза стали совсем черными, как лесные озера. Темное лицо, выдубленное палящим солнцем и ветром, казалось печальным.
— Надо идти… Не знаю, сколько мне отмерено, а в старости работать надо больше, чем в молодости. Я так и хочу умереть — в дороге! Это женских могил нет в поле, но мы ведь мужчины… У нас на сапогах пусть всегда будет горькая пыль странствий.
Мрак дернулся, словно хотел остановить, но его ладонь повисла в воздухе. Путник поднял руку в молчаливом прощании, его высокая фигура растворилась в ночи. Послышался удаляющийся хруст кустов, шелест травы. Потом снова затрещали кузнечики, в дальних кустах вскрикнула спросонья птица.
Мрак очень медленно, словно держал на голове чашу с водой, повернулся к костру. Багровые блики плясали на его изменившемся лице. Таргитай не шевелился, глядя на россыпь звезд. В багровых углях все еще вспыхивали сказочные дворцы, крылатые кони. Изгои молчали. Наконец Мрак сказал задумчиво:
— Настоящая жизнь! Не молод, но обрек себя на вечные скитания, дабы указывать нам, темным, ту из дорог, что единственно достойна…
— Благороднейшая жизнь, — согласился Олег. — Нас родители учат жить так, их тоже учили, но всякий раз хитрим, выбираем дороги полегче. Так и живем до самой смерти вполсилы… Да где там вполсилы! Дай бог, в десятую часть. Верно, Тарх?
Таргитай раскрыл рот, мысли теснились сумбурно, горячо, но слова не шли. Он беззвучно подвигал губами, натужился… Нет, все сказал великий певец, а все, что промямлил бы он, Таргитай, — слабые затертые тени, кривое эхо. Словами не выразить, таких слов еще не придумали. Призраки, созданные песнями, уже растворились в холодной враждебной ночи, но стоило опустить веки — мгновенно оживают богатыри, драконы, волхвы, чародеи… Они реальнее, живее, чем сидящие напротив Мрак и Олег!
Он чувствовал, что исполинские образы, сотканные Путником из слов и звуков струн, останутся с ним надолго. Очень надолго.
Глава 11
Ночью теснились странные, никогда не виданные образы, окликали, звали. Сердце стучало, словно при бешеном беге, пот покрывал лицо, хотя ночь упала холодная, а роса на травинках превращалась в иней.
Сквозь сон прорвались тяжелые удары. Таргитай с трудом вернулся в этот мир, увидел сопящего рядом Олега. Мрак сидел возле костра, рубил крупные поленья и швырял в огонь. Костер трещал весело, в котле кипела вода, поднимался пар, пахло вареным мясом и травами.
Таргитай сел, потер кулаками глаза. Видения поблекли, но еще двигались их призрачные формы, он чувствовал ветер от невидимых крыл, и, как далекое удаляющееся эхо, слышался женский смех.
— Лучше пасть в славном бою, — проговорил Таргитай сонным голосом. Он понял, что повторяет услышанное во сне. — Лучше холодная вода из родника странствий, чем дорогое вино в темнице довольства… Олег, что такое вино?
Олег задвигался, не открывая глаз, подгреб колени к подбородку, засопел громче. Мрак бросил хмуро:
— Много знакомого в песнях Путника, но смысл не поймал… Иначе бы не терзало всю ночь. Олега и сейчас корчит!
Таргитай перестал тереть глаза, распахнул во всю ширь. Мрак удивленно покачал головой: у Таргитая глаза такие же синие-синие, как у Путника, — даже ярче.
— Мрак… Как же велик мир? Узнали, что Лес — не весь мир, есть поляне, киммеры… Но где-то есть громадные дома из огромных камней, зовутся дворцами, есть скопища дворцов — это крепости, кремли… А что за люди там? Что за жизнь?..
Мрак бросил поленья в огонь, подул на похлебку, отхлебнул, обжигаясь. Таргитай напряженно ждал ответа, но Мрак молча бросал в кипящую воду пахучие травы. За спиной Таргитая Олег ответил сиплым голосом:
— Враки все… Кощюны! Понимать надо. Вымысел, дабы подвигать на свершения.
— Какие?
— Разные, — ответил Олег. Он сел, начал отчаянно чесаться. — Кто хоть раз обойдет вокруг хаты, уже умнее того, кто сидит на печи. Это, пожалуй, про тебя… Словом, иносказание. Не понял? Эх, дурак… Ты вон всякий раз рвешь душу пополам в песне, всегда любишь раз и навеки… а потом скачешь в постель к другой девке. Так и его песни.
Таргитай хотел оскорбиться, но песни Путника еще звучали в голове. Он прошептал:
— А сейчас мы… снова на печь? Возвращаемся в тихий безопасный Лес?
— Не такой уж тихий.
— А Путник спрашивал: для чего еще рождаются герои, как не для битв и славной гибели?
Олег зачесался яростнее, кожа летела клочьями из-под крепких ногтей. Под старой шкурой уже проступила новая — загорелая, обветренная, блестящая. Мрак снял котелок с огня.
— Эй, герои или как вас там! Идите жрать.
Хлебали молча, погруженные в свои думы. Таргитай украдкой посматривал на друзей. Даже Мраку не прошла встреча с Путником легко: на лбу суровые складки, хмыкает своим мыслям, хмурится.
— Великанами Севера назвал, — вспомнил Олег. — Полубогами, прямой ветвью богов и героев!
Мрак выловил мясо, не утерпел, разрезал на мелкие кусочки — удивительный нож из железа! Сам режет, только не поленись чиркнуть.
Таргитай вяло взял ломтик.
— Я все понимаю, хоть и дурак… Здесь идет не наша война. Бьется Поле со Степью, а мы — Лес, наше дело сторона. Но здесь погибла моя невеста, погибли друзья. Путник сказал, месть — святое дело. Любви следуют даже звери и птицы, а месть знает только человек. Путник сказал, что стыдно прожить жизнь, так и не узнав, на что способен душой и мускулами! Но так прожил мой отец, дед Тарас, прадед Всеслав, пращур Гоймир… Неужто так проживу и я?
Мрак хмуро посоветовал:
— Жри, остыло.
Таргитай в недоумении посмотрел на мясо в руке: впервые в жизни забыл о еде! Олег жевал вяло, смотрел в сторону. Таргитай сказал отчаянным голосом:
— Он говорил про смысл жизни!.. Мы о нем думали? У человека должна быть цель. Мы ушли из деревни, спасая шкуры, но это не может быть целью жизни!
Мрак удивленно поднял брови:
