Князь Света. Порождения Света и Тьмы - Роджер Желязны
Ратри отхлебнула чаю.
– Мне нет дела до ее источников, но, если твоя сила велит сниматься с места, надо ее слушаться. Когда отправляемся?
Яма вытащил кисет и свернул под разговоры сигарету. Его темные гибкие пальцы, как заметила Ратри, всегда двигались с грацией пальцев играющего музыканта.
– Я бы сказал, что не стоит задерживаться здесь больше чем на неделю, от силы дней на десять. А потом придется разлучить его с этим столь милым его сердцу захолустьем.
Она кивнула.
– И куда тогда?
– Может, в какое-нибудь заштатное южное королевство, где мы могли бы странствовать безбоязненно.
Он зажег сигарету, затянулся.
– У меня есть идея получше, – сказала она. – Ты не знаешь, но в качестве некой смертной я – хозяйка Дворца Камы в Хайпуре.
– Блудотория, мадам?
Она нахмурилась.
– Так его прозвали пошляки, и не смей тут же называть меня «мадам», это отдает старинной насмешкой. Это место отдохновения, удовольствий, святости, а для меня – и весьма доходное. И оно, я уверена, послужит прекрасным укрытием; пока наш подопечный полностью не оправится, мы сможем спокойно разрабатывать там наши планы.
Яма хлопнул себя по бедру:
– Ай-ай-ай! И кому вздумается разыскивать Будду в лупанарии? Отлично! Превосходно! Тогда – в Хайпур, дорогая богиня, в Хайпур, во Дворец Любви!
Она гневно выпрямилась и притопнула сандалией о каменные плиты пола:
– Я не позволю тебе в подобном тоне отзываться о моем учреждении!
Он потупил глаза и с трудом согнал со своего лица улыбку. Затем встал и поклонился:
– Приношу свои извинения, милая Ратри, но меня осенило столь внезапно…
Он замолчал и посмотрел в сторону, через секунду на нее взглянула уже сама уравновешенность и благопристойность. Он продолжал как ни в чем не бывало:
– …что я был захвачен врасплох кажущейся неуместностью подобной идеи. Теперь же я вижу всю ее мудрость. Это самое совершенное прикрытие, и оно же снабдит вас обоих средствами и, что еще важнее, станет источником частной информации из кругов торговцев, воинов и священнослужителей. Подобные учреждения составляют совершенно необходимую часть общества. Ну а тебе твое дает положение и голос в гражданских делах. Бог – одна из древнейших профессий в мире. И вполне естественно, что мы, Павшие, обретаем прибежище под сенью другой не менее почтенной традиции. Я приветствую твою идею и благодарю тебя за мудрость и предвидение. И уж конечно, не буду порочить мероприятие благодетеля и сообщника. На самом деле я с нетерпением ожидаю этого визита.
Она улыбнулась и уселась обратно.
– Я принимаю твои елейные извинения, сын змеи. Что бы ты ни сделал, невозможно на тебя сердиться. Налей-ка мне еще чаю, будь любезен.
Они расслабились, Ратри смаковала чай, Яма курил. Вдали грозовой фронт растянулся мрачным занавесом поперек всего окоема. Солнце, однако, еще сияло над ними; время от времени на террасу проникал холодный ветерок.
– Ты видел кольцо, железное кольцо, которое он носит? – спросила Ратри, положив в рот еще одну пастилку.
– Да.
– Не знаешь, где он его раздобыл?
– Нет.
– И я. Но чувствую, что надо это разузнать.
– А!
– Как бы это проделать?
– Я подрядил Така, ему в лесу вольготнее, чем нам. Как раз сейчас он его и выслеживает.
Ратри кивнула.
– Правильно, – сказала она.
– Я слышал, – сменил тему Яма, – что боги все еще по случаю посещают самые приметные дворцы Камы, обычно скрывая свой облик, но иногда и во всей мощи. Правда ли это?
– Да. Всего год тому назад в Хайпур явился бог Индра. Три года назад нанес визит поддельный Кришна. Из всей Небесной братии именно Кришна Неутомимый вызывает у обслуживающего персонала наибольший ужас. Беспорядки растянулись на целый месяц, он сокрушил уйму мебели, лекари трудились не покладая рук. А опустошение, которое он учинил в винных погребах и кладовых! Но однажды ночью он заиграл на своей свирели – а услышав ее, ну как не простишь старому Кришне все что угодно? Но той ночью мы не услышали истинной магии, ибо есть лишь один истинный Кришна – темный и волосатый, с налитыми кровью пылающими глазами. Этот же, все разгромив, танцевал на столах; что до музыки, то она оставляла желать лучшего.
– Заплатил ли он за причиненный урон чем-либо, кроме песен?
Она рассмеялась.
– Ладно-ладно, Яма. Не будем задавать друг другу риторические вопросы.
Он пыхнул дымом.
– Сурья-солнце уже почти окружен, – сказала Ратри, выглянув из-под навеса, – и Индра убивает дракона. Вот-вот хлынет ливень.
Монастырь покрыла серая пелена. Ветер усиливался, и по стенам заплясали капли дождя. Как расшитый бисером полог, дождь прикрыл открытую сторону террасы.
Яма подлил чаю. Ратри взяла очередную пастилку.
Так пробирался по лесу. Он перепрыгивал с дерева на дерево, с ветки на ветку, не теряя из виду петлявшую внизу тропинку. Мех его намок, ибо листья обрушивали на него по ходу дела микроливень росинок. За спиной у него клубились тучи, но утреннее солнце еще сияло на востоке, и в его красно-золотистых лучах лес превращался в феерию красок. Вокруг, в сплетении ветвей, лиан, листьев, травы, стеной поднимавшихся по обе стороны тропинки, распевали птицы, и их пение сливалось в единый хор. Листву пошевеливал ветерок. Тропинка внизу вдруг резко свернула в сторону и, вынырнув на поляну, на ней потерялась. Так соскочил на землю и продолжил свой путь пешком, пока тропинка вновь не юркнула в лес и он не смог опять вернуться на деревья. Теперь, как он отметил, его вожатая, постепенно меняя свое направление, вилась более или менее параллельно горному хребту. Вдалеке заворчал гром, и чуть погодя Так ощутил новое, холодное дуновение ветра. Раскачавшись на ветке, как на трамплине, он перелетел на соседнее дерево – прямо сквозь усеянную сверкающими каплями росы паутину, вспугнутые им птицы отхлынули вопящей волной ярчайшего оперения. Тропинка по-прежнему льнула к горам и обернулась уже в обратном направлении. Время от времени она натыкалась на другие, крепко утоптанные, желтые тропинки, пересекала их, расходилась, подчас разветвлялась, и Таку приходилось спускаться с деревьев на землю и изучать отметины на ее поверхности. Да, Сэм свернул здесь; Сэм остановился попить у этого родника – вот здесь, где оранжевые грибы вымахали выше человеческого роста и готовы были
