Девять принцев Амбера. Ружья Авалона - Роджер Желязны
– Знаю, – сказал я, осознав, что и правда знаю.
– Хорошо, – продолжала она. – Эрику понравится, что ты мой гость. При таком условии он даже оставит тебя в покое, а ведь ты именно этого и хочешь, n'est-ce-pas?[17]
– Oui[18], – ответил я.
Эрик! Это что-то значило! Я знал Эрика, и это почему-то было очень важно. Когда-то давно. Но тот самый Эрик все еще был где-то здесь, и вот это было действительно важно.
Почему?
Я его ненавидел, вот почему. Ненавидел так сильно, что готов был убить. Может быть, даже пытался.
А еще мы были с ним как-то связаны, я знал.
Родством?
Да, именно так. Ни ему, ни мне не нравилось, что мы… братья. Я вспомнил, о да, я вспомнил…
Эрик рослый и могучий, с кудрявой густой бородой, и глаза точно как у Эвелин!
Меня потрясли эти проснувшиеся воспоминания, в висках застучала боль, от затылка к шее разлилась горячая волна.
Однако выражение моего лица оставалось неизменным. Я лишь позволил себе лишний раз затянуться сигаретой да отхлебнул еще глоток пива. Итак, Эвелин действительно оказалась моей сестрой! Только звали ее вовсе не Эвелин, как именно – не помню, но точно не Эвелин. «Осторожнее, – сказал я себе. – Не надо вообще называть ее по имени, пока не вспомню».
Ну а сам я? Что со мной вообще происходит?
«Эрик, – вдруг осенило меня, – он имеет какое-то отношение к той аварии! Я должен был погибнуть, но выжил. Значит, это он все подстроил?» Чувства мои твердили «да». Это должен быть Эрик, а Эвелин работает вместе с ним, и это она платила «Гринвуду», чтобы меня держали в коме. Конечно, лучше, чем смерть, хотя…
И тут мне стало ясно, что я отдал себя в лапы Эрика, приехав к Эвелин, я его пленник, я открыт для его удара – если останусь здесь, само собой.
Однако Эвелин сказала, что, если я буду ее гостем, он оставит меня в покое. Я колебался. Доверять не следует никому, конечно, и стоит все время быть начеку. Может, лучше все-таки уехать и подождать, пока память не восстановится?
Но меня преследовало ощущение цейтнота. Я должен как можно скорее выяснить всю историю и, как только узнаю достаточно, – действовать без промедления. Жажда деятельности прямо-таки переполняла меня. Если цена воспоминаний – опасность, а риск – плата за возможность их обретения, что ж, так тому и быть. Я остаюсь.
– А еще я помню… – сказала Эвелин, и до меня дошло, что все это время она о чем-то рассказывала, а я ее не слушал. Может быть, она и не заметила этого, потому что целиком погрузилась в какие-то воспоминания, когда мои ответы ей не очень требовались. Да и мои собственные мысли казались более важными.
– …Помню, как однажды ты побил Джулиана в его любимой игре, а он запустил в тебя бокалом вина. Как он тогда ругался!.. Но ты все-таки выиграл приз. А он еще потом испугался, что слишком далеко зашел. Но ты только посмеялся и потом выпил с ним. Кажется, он очень сожалел, что так разозлился: он ведь всегда такой хладнокровный. Думаю, в тот день он страшно тебе завидовал, помнишь? По-моему, с того дня он и начал во многом тебе подражать. И все равно я его терпеть не могу, надеюсь, скоро он сойдет с дистанции. Думаю, он…
Джулиан, Джулиан, Джулиан… И да и нет. Какая-то игра… Я его обыграл, разбил его практически легендарное самообладание… Да, что-то такое вспоминалось. Нет, я так и не мог вспомнить, что это было.
– А Каин? Как ты его дурачил! Он до сих пор тебя ненавидит, знаешь ли.
Кажется, всеобщим любимцем я не был. Почему-то это радовало.
Имя Каин тоже звучало знакомо. Весьма.
Эрик, Джулиан, Каин, Корвин. Имена эти вертелись у меня в голове, и мне показалось, что им там тесно.
– Столько лет прошло, – произнес я непроизвольно, и это было действительно так.
– Корвин, – сказала она, – перестань вилять. Тебе нужно не просто убежище, это-то я знаю. Ты по-прежнему достаточно силен, чтобы добиться чего-то, если разыграешь карту правильно. Мне трудно отгадать, что именно у тебя на уме, но, может быть, нам удастся договориться с Эриком.
Опять «нам»? Она, видимо, уже определила мое место в игре. И явно углядела возможность кое-что заполучить для себя. Я слегка улыбнулся.
– Ты ведь поэтому приехал сюда? – продолжала Эвелин. – Ты что-то хочешь предложить Эрику? И тебе нужен посредник?
– Может быть, – ответил я. – Но над этим еще надо подумать. Я ведь совсем недавно поправился и не собираюсь лезть на рожон. Мне нужно место, где можно быстро сделать то, что нужно, если я решу, что в моих интересах быть вместе с Эриком.
– Берегись, – сказала она. – Ты же знаешь, что я передам каждое слово.
– Ну разумеется! – воскликнул я, хотя не знал ровным счетом ничего и быстро отметил это. – Разве что – чисто случайно – твои собственные интересы совпадут с моими.
Эвелин нахмурилась, между ее бровями пролегла морщинка.
– Не уверена в том, что ты предлагаешь…
– А я ничего и не предлагаю. Пока. Честно и открыто заявляю тебе, что пока ничего не знаю. Не уверен, что хочу искать союза с Эриком. В конце концов…
Я специально не закончил фразы: не знал, как ее закончить, хотя чувствовал, что сказать что-то должен.
– У тебя есть выбор? – Внезапно Эвелин вскочила и схватилась за свисток. – Ну конечно! Блейз!
– Сядь, – сказал я. – И не городи чепухи. Стал бы я тогда предаваться в твои руки, безоружный, чтобы ты скормила меня своим собачкам, едва вспомнив это имя?
Она села, пожалуй немного успокоенная и даже смущенная.
– Может быть, и нет. Но ты азартен, это я знаю точно, и предательство тебе не в новинку. Если ты явился сюда, чтобы покончить с лазутчиком, то можешь не трудиться. Не так я много значу, ты должен был уже это понять. Кроме того, я всегда считала, что в целом нравлюсь тебе.
– Так было, и так есть, – кивнул я. – Тебе беспокоиться не о чем, так что забудь. Интересно, однако, что Блейз – первое имя, что пришло тебе на ум.
Наживка, наживка, наживка! Мне еще столько нужно узнать!
– Почему? Значит, вы с ним все-таки связывались?
– Я бы предпочел пока оставить эту тему, – сказал я, рассчитывая зацепиться попрочнее. Заодно узнал, что Блейз – «он»[19]. – Даже если бы Блейз ко мне обратился, я ответил бы
