Повесть дохронных лет - Владимир Иванович Партолин
— Ы-эй! Что надо? Пожрать не дашь спокойно?
Я узнал голос Истребителя — двеннадцатиклассника и коммандера моделаторов, организовывавших виртуальные разборки, поединки мушкетёров. Жил он раньше в Быково, но с лета родители отстроили хутор ближе к моему Отрадному. Прозвище Истребитель он получил за победы в частых, поговаривали, разборках у «Полярника». Надо отметить, «Полярник» — название бывших клубов отдыха молодёжи в трёх посёлках Отрадное, Мирный и Быково. В былые времена на их задворках проводились драки после танцев, позже строения были отданы под склады поселковым сельпо. Прослышав о том, что в его новой школе — Отрадновской — учится ещё один Истребитель, вызвался разрешить ситуацию по-пацански. Я в запале предложил разборку у «Полярника» — думал вживую проучить нахала. Тогда-то и испытал горечь первого поражения, которого никак не ожидал: был соперник намного ниже ростом, с виду хлипковат телом, но, как оказалось на поверку, жилист и невероятно юрок — скрутил болевым приёмом самбиста, я стойку каратиста не успел принять. И мне дали другое прозвище — «Покрышкин». Полагал, по аналогии Истребитель — Покрышкин (герой-лётчик ВОВ), но, оказалось, придумали прозвище одноклассницы, и совсем из других соображений. Я не уточнял из каких — сам догадался. Как и уроки изобразительного искусства с четвёртого класса, физкультуру в бассейне я после пары уроков в восьмом сачковал. Выходил из воды, мальчишки, подсучиваемые Батыем и Плохишом, кричали: «Девчонки, смотрите, какие у истребка нашего плавки клёвые! Эй, не жмут?!»
— Извини за назойливость, уважаемый коммандер. Приятного тебе аппетита. Плохиш на связи.
— Ультиматум Покрышкина, — Истребитель от чего-то откусил и говорил зычно хрумкая, — принят решением десяти голосов против одного… Моего. Включили в репертуар этой ночи. Посмеёмся. — С полминуты хрумкал и закончил: — Всё.
Стас выключил сотофон с облегчением: Истребитель имел обыкновение абонента вызывать на «благородную дуэль», в которых неизменно побеждал, причём, выставляя противника в смешном свете: например, шпагой, прежде чем заколоть, обрезал перевязь под плащом, срезал перья на шляпе, кружева на отворотах голенищ мушкетёрских сапог или пряжки с бантами на носках.
Бросил в рот ириску и заспешил:
— Пошли, Батый. До конца перерыва осталось двадцать минут, а нам пообедать успеть надо. Зверюшек соберём после. Тигра твоего подправлю. Извини, скульптор из тебя никакой: твоими «булками» не животину лепить, червяков только катать.
Хизатуллин отлепил от губы сигарету, заложил её за наушник и двинулся вразвалку на выход. А мне ничего не оставалось, как время до урока провести в туалете. Хотелось есть, но в буфет не пошёл. Избегал встречи с Истребителем: моя идея драться только на ногах и не бить в лицо, так ловко выданная Запрудным за мой ультиматум, теперь мне казалась если не смешной, то дурно попахивающей. Батыю свою короткую ногу под большим животом не поднять — так, чтобы скрестилась с моим «костылём», длинным. Метить будет в пах, а это самое слабое у меня место.
В карманах джинсов нашёл жвачку, обёртку с пластинки снял да и выбросил всё в унитаз — нефиг аппетит разжигать.
Отёр со штанин грязь, набрызганную Катькой, когда утром в школьный автобус садились. Тряпицу промыл под краном и, выкрутив, сложив конвертиком, сунул в карман жилетки. Подошёл к окну. Грядки пустовали.
Что, думал, расскажу о бегемоте. Где водится? В Африке. Чем питается? Водорослями, должно быть. Есть клыки, но не хищник, клыки — тупые. Такими, возможно, рыбёшку какую с водорослями перемалывает. Не охотник, точно. Ну, размножается, ясно чем — не икрой. В пруд загнал… бегемот в морской или пресной воде водится? «Морская корова»… так ещё называют бегемота, значит, водится в море… в устье рек впадающих в море, вот. А хитро я с прудом придумал: под водой у моего «любимца» не только ног, гениталий не будет видно. О! Вспомнил, ступни у бегемота слоновьи — с ногтями толстенными. Что ещё рассказать? Вот медведь — он лапу сосёт, а бегемот… ногти грызёт. Негусто, но по ходу ещё что вспомню… или придумаю. Или вот, Батыя спрошу, кто у него тигр — самец или самка, он, конечно, ответит, что мужского полу, тут я и отхохмарю. Письку своему «любимцу» он, наверняка, не приделал, вот я и уточню. Не окажется на месте письки, обзову тигра донжуаном в прошлом, потерявшим в брачных играх своё достоинство. А то — «Где водятся, чем питаются, как размножаются». Зоологичка улыбнётся. Я у неё зубы ещё не видел — такие же, наверное, лошадиные, как и лицо.
Далась мне эта Мэрилин недоделанная, возмутился я на себя, но, рисуя пальцем на стекле рожицы, до звонка думал об этой, — чего уж там, и на лицо, — красивой женщине. В школе, где учителя одни мужчины кроме неё и завуча, даже малышня «теряла голову»: на переменках, неуклюже показывая, что и им туда же надо, гурьбой провожала по коридору до двери учительской.
Ей неполных двадцать один год, общеобразовательную школу закончила за семь лет, пединститут за три года, но не это в ней восхитило, когда завуч представляла классу. Девчонок — великолепная юбка из красного мохера, в тяжёлую складку, длиной по щиколотки. И сегодня на ней эта юбка. Мальчишек — фигура. Прозвали Мэрилин Монро. Дали ей это прозвище знаменитой киноактрисы и все влюбились. Я в зооклассе садился в середине среднего ряда, она на «камчатку» от кафедры по ступенькам подымалась, не пялился на её ноги. Боялся, вызовет к доске, а тогда ведь вставать из-за парты надо, и идти к той доске — по проходу между рядами, навстречу взорам, отнюдь не в твои глаза уставленным. На каждом уроке возбуждался. Пацаны, курили на переменке, этим бахвалились, я же помалкивал, пока не заполучил Батыеву подколку:
— Часом не болен, Покрышкин? На зоологии у всех полная активация. Встают, как штыки. А что ж у тебя?
Плохиш смеялся:
— Да нормально у него всё. Брюки широкие и френч в день зоологии, почему, думаете, надевает? Может быть, у него болезнь Пейрони, потому стесняется.
Я бы потребовал сатисфакции, но не сделал этого. Вызов на разборку у «Полярника» отпадал по известной причине, а вызов на «благородную дуэль» по правилам требовалось обосновать, предъявить аргументы в пользу своей правоты. Я рассудительно предугадал действия по этому поводу Хизатуллина и Запрудного: потребовали бы на зоологии продемонстрировать открыто насколько я прав. К тому же я не знал что за недуг такой — болезнь Пейрони.
Каждый раз урок зоологии ожидал с предчувствием, если не беды, то позора на мою голову. Я паниковал, когда Мэрилин Монро с «камчатки»
