Гремучий Коктейль 5 - Харитон Байконурович Мамбурин
— Нам скинули всех, — желчно бурчала бывшая Тернова, — Видишь кого-нибудь из преподавателей? Не видишь. А знаешь, почему?
— Преподавательский состав надеется, что первым делом москвичи сцепятся с нами, что и происходит, — кивнул я, — Вполне разумно, учитывая, какие там нравы.
В московской академии очень любили сталкивать студентов лбами в потешных, а иногда и серьезных ссорах, дополнительно мотивируя их на развитие, а себя любимых попросту развлекая. Родители, преподаватели, зрители со стороны, все участвовали в этой сложной и далеко не приятной для участников игре. Довольно глупое занятие, так как обиды мало кто забывал, что бы они там другого не утверждали.
— Что будем делать?
— Будем гулять и наблюдать, — решил я, — Всех бузотеров вызываем на тренировочную дуэль, а потом бьем, но в меру, без унижений. А потом пошлем открытое письмо с выражением сожалений о качестве воспитания родителям побитого.
— А не круто ли? — засомневалась жена, тряхнув своими длинными черными косами.
— Ты сомневаешься в том, что московские изгои не начнут нам с тобой гадить при первой же возможности? — весело хмыкнул я, останавливаясь и кладя девушке ладони на талию, — После того, как граф Огарев прикатил из Аргентины, удачно толкнув там партию «Увальней» за несусветные деньги, мы с тобой стали врагами для любого паразита, желающего заработать на перепродаже!
Что да, то да. Умный граф, решивший, что оборонит свои земли и по старинке, просто-напросто перевел полученные от государства силовые доспехи в солидный денежный куш. А затем, как водится у таких личностей, и похвастался подобным. Меня от такого пассажа переклинило почти на месяц, но результатом стала новая линейка доспехов — более мощных, с более плавным ходом и нагрузкой побольше. Казалось бы, все счастливы? А вот фиг! К этим доспехам мы вместе с русскими волшебниками разработали диагностический ремонтный стенд, без которого определить неисправность, или там, разобрать броню, было практически невозможно. Император почти сразу распорядился перевести всё производство на новую модель, а мне поручил разработать товар на экспорт — пожиже и попроще. Что сделать было раз плюнуть.
Многочисленные любители халявы в столице были вынуждены втянуть в себя как уже распущенные слюни, так и воздух. А графу Огареву выписали умопомрачительных люлей.
Причем, что совсем уж иронично, девяносто процентов моих производств вне княжества сейчас было забито госзаказами, а обе фабрики батюшки-царя Петра Третьего (третья тоже строилась) трудились, массово выпуская экспортные модели. В казну рекой текли деньги, подпуская ручеек только в наш с Азовым карман, что невероятно бесило всех, стоящих на берегу. Впрочем, за рубежом тоже бесились. Одна только Германия, жадно давящаяся бывшей Польшей и бурчащая на соседскую Франкию, исправно платила за каждую партию доспехов, вполне довольная происходящим. Или делала вид. То, что Петр Третий не снял стружку с немцев при дележке Польши было менее вероятно, чем отсутствие мерзких ветров в Питере.
— Смотрю, ты нашла мужа себе под стать, Злючка! — девичий стервозный голосок, раздавшийся у меня за спиной, заставил обернуться.
И… я увидел москвичку. Сферическую. Даже в вакууме.
Иначе и не скажешь. На дорожке, где мы только что шли, стояла молодая девушка, обладательница фигуры модели «песочные часы», а также двух сильно обнаженных сисек уверенного четвертого размера. Все остальное, впрочем, было прикрыто чем-то, что в прошлом могло называться женской формой нашей академии. Перешита она была наглухо, превратившись в нечто обтягивающее, укороченное и украшенное кружевами. По бокам от этой дивы, точнее, за её спиной, стояли еще две штуки, победнее на бампер и не так ушитые.
Лица всех троих представляли из себя шедевр косметологического искусства, буквально умоляющий меня долбануть троицу ледяной водой. Не то чтобы ужасно, но флэшбеки с прошлой жизни промелькнули тут же. Особенно при виде пузатых, совершенно несерьезных на вид гримуарчиков на боках этих чудовищ.
— Злючка? — переспросил я через плечо жену, вставшую рядом.
— Позволь… тебе представить Елену Ланскую, Анастасию Суворову и Наталью Каменских, — окаменев лицом, проговорила Кристина, — Они мои бывшие однокурсницы. Боярышни.
— А еще мы подруги! — сделала шаг вперед эта самая Ланская, — И да, очень давние…
Ну да, сейчас она меня зачирикает насмерть. Щаззз…
— Изобьем их первыми? — деловито спросил я супругу, прерывая эту курицу, — Выглядят полными слабачками, а шума поднимут столько, что, можно сказать, полдела будет сделано…
Дурында с сиськами засипела, подавившись воздухом, а лицо Кристины показало, что моё предложение ей ну просто очень нравится. Прямо как то, когда мы на неделю сбежали вдвоем на Гарамон и отдохнули от всех так, что вспоминаем уже полгода, планируя повторить. Впрочем, суду все понятно, эти клуши явно доставали одну мрачную девочку-отличницу, пока она училась в Москве.
— Боярышня Ланская, — тем временем обратился я к верховной чучундре, — Я, Истинный князь Дайхард, не принимаю и не уважаю людей, которые первой же фразой, обращаясь ко мне, изрекают ложь. Поэтому больше так не делайте. Никогда. Я не имею в виду, что наставляю вас не врать, это сугубо ваше личное дело, но воздержитесь от обращения ко мне или членам моей семьи. Иначе, я спрошу с вас за эту, первую, ложь. В дуэли между ревнителями. Даю слово.
Всё, готово. Троица в шоке. Дурочки, считающие себя светскими львицами, способны на гигантское количество пакостей, если умеют вести свои линии, не переходя определенные границы. Но, будучи из них даже не вытолкнутыми, а выброшенными на мороз из социального взаимодействия, превращаются в совершенно беспомощных созданий. В таких случаях курицы обычно бегут к покровителю, а выходит так, что я знаю, кто им может стать. И это очень хорошо. Молотов, облепленный навязчивым вниманием московских пташек, будет страдать.
— Ты коварен и подл, муж мой, — почти нараспев произнесла через пять минут сияющая как пятак княгиня, — Мне нравится. Продолжай.
— Дай догадаюсь. Эти три курвы — шумные посредственности у родителей с хорошими связями? И они доставали тебя, привлекая к себе внимание?
— У тебя тоже подобное было? Ну… когда-то? — от супруги у меня тайн уже не было. Слишком многому она была свидетельницей и слишком давно я уже забыл, что такое жить без этой внешне мрачной и строгой, но
