Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых - Ольга Гордеева
— Холодает… Может, обратно пойдем? А то мы лодку еле выпросили, и то на час.
Настя, будто не слыша его неуверенной просьбы, устремилась вглубь островка.
— Успеем еще. Давай выйдем на другой берег, посмотрим, что там.
Юлька неохотно поплелась за Настей. Саша задержался у камней — переодевался.
Они шли туда, где должен был находиться берег, однако лес не редел и не думал расступаться перед водной гладью — наоборот, появился густой трудно проходимый подлесок, от которого тянуло сыростью. Настя нерешительно остановилась, оглянувшись на Сашу.
— Странный остров какой-то. С виду совсем маленький, а на самом деле…
— Пошли обратно, — решил Саша.
Теперь они шли за ним, Димка и Юлька отстали и тихо переговаривались между собой.
— Между прочим, спасибо за завтрак. Я так и понял, что это ты позаботилась. А то от этой дождешься… — Румянцев кивнул в сторону Насти и ухмыльнулся. — И хорошо, что сбежала купаться. Пробуждение кое-кого из нас было слишком…живописным.
Юлька хихикнула и чуть было не упала, споткнувшись о большой белый валун, невесть откуда взявшийся среди топкого мха. Вроде бы его здесь не было, когда они шли? Или они прошли другим путем?
Сосны, окружавшие ее, казались теперь просто гигантскими. Она и не знала, что они еще остались — такие большие, затмевающие небо, оглушительно пахнущие смолою. Саша остановился, дожидаясь остальных, и в этот момент Юльку закружило и потянуло в сон, окружающий мир моргнул, распался на мгновение и собрался снова, она пошатнулась и вцепилась в руку такого же слегка ошалевшего Румянцева.
На Сашином лице проступила озадаченность пополам с испугом. Юльке показалось, что в его глазах она увидела отголосок той же странной догадки.
— Мы здесь не были. Мы давно должны были выйти на берег. Где подлесок в низине?
Настя споткнулась и плюхнулась в траву. Юлька тупо смотрела под ноги — никакого мха не было, она стояла на твердой, покрытой сочной травой земле. Кроссовки все еще были мокрыми, и только ощущение сырости убедило ее в том, что она не сошла с ума.
— Может, это на самом деле не остров, а полуостров? — предположила Настя неуверенно.
Румянцев нервно озирался по сторонам.
— Тут же все насквозь просматривается! — сказал он хриплым полушепотом. — Лес, старый как… — он не нашел с чем сравнить и пнул здоровенную шишку, оказавшуюся под ногой.
Юлька огляделась. За те короткие мгновения, пока она боролась со сном, мир вокруг нее стал другим — огромные древние сосны простирались насколько хватало глаз, лес залило ровным солнечным светом, в воздухе чувствовались смола и прохлада. Зубы застучали сами собой — не то от холода, не то от накатившего дурной волной испуга. Заблудились! Но ведь дедок же говорил — остров. Неужели местные жители не знают, что у них там такое на озере…
Настя тихо всхлипнула. Саша бережно поднял ее на ноги, оглянулся на остальных, потом задрал голову к солнцу.
— Когда мы уходили, оно было прямо над лодками. По солнцу и пойдем.
И двинулся вперед первым, увлекая за собой Настю. Никто не стал возражать.
Довольно скоро им попалась узенькая тропочка, постепенно расширившаяся до настоящей лесной дороги. Юлька по привычке высматривала по обочинам грибы, и даже нашла несколько белых, но Саша оглянулся на нее со смесью досады и раздражения, и она виновато оставила свою неожиданную добычу. Хотя было жалко. А вдруг они по-настоящему заблудились? Грибы хоть какая, да пища, а то есть уже хочется, а одной земляникой сыт не будешь.
Лес закончился неожиданно. Впереди лежала пустошь, поросшая низкими травами, через которую струилась змейка мощеной гладкими каменными плитами дороги, огороженной бортиками высотою по щиколотку. Дорога вызывала удивление — в здешних краях так не строили.
Настя первая перешагнула поребрик и уверенно двинулась в направлении пустоши. Саша оглянулся на отставших Румянцева и Юльку и пошел за ней.
— Может, нам лучше разделиться? — предположил Дима, задумчиво разглядывая опушку леса. — Вдруг они… не туда?
Саша обернулся.
— Лучше вместе. Пошли, — он требовательно махнул рукой и решительно зашагал вслед за Настей.
Вдалеке, там, где кончались заросли вереска, маячила опушка леса и прячущиеся за деревьями домики. Разглядев их, заплутавшая компания пришла в возбуждение, ускорив шаг. Теперь впереди оказался Румянцев, Саша с Настей шли следом, Юлька, уставшая до безумия и еще более напуганная, плелась в хвосте. Осознание ненормальности происходящего делало ноги ватными, сердце стучало, как бешенное, мучительно хотелось, чтобы дурацкое приключение скорее закончилось. Не могли, не могли они так заблудиться на каком-то паршивом острове! Да видно же было с берега, что остров это, маленький остров с двумя валунами и редким лесочком.
А может, она спит и ей все это снится? Может быть, на самом деле она задремала на солнце на берегу, и все это лишь яркая, подробная, но все-таки иллюзия? Налетев на Сашину спину, она ойкнула и извинилась. Оказалось, все они замерли около парных каменных столбов, возвышавшихся по обеим сторонам дороги. Столб высотою со средний человеческий рост, из черного гладкого камня, с витиеватой резьбой снизу доверху, с навершием в виде расправляющего крылья ворона и с двумя крупными четкими знаками на гладкой поверхности ниже птицы. Неожиданно глаза ворона показались ей живыми, они блеснули синим и уставились на нее жестко и требовательно, и она отшатнулась, взвизгнув, и Настя успокаивающе погладила ее по руке.
Румянцев рассматривал столб с выражением восхищенного безумия. Саша молчал, глядя под ноги.
— Пошли, — Настя подтолкнула Юльку вперед. — Нам нужно поскорее добраться до жилья.
Глава 2. Полет над гранью
…Упоительно холодный воздух, терпкое ощущение соленого морского ветра в глотке, мозаика белых, серых и бирюзовых пятен, стремительный промельк выбеленных временем камней, привычное головокружение — и я стою, пошатываясь, на верхней площадке Северной Башни.
Долго я сегодня. Захватило. Люблю эту пору — грань между летом и осенью. Небо глубоких тонов зрелости и солнечные лучи — мягкие, ласковые, печальные, еще не прощаются с тобой, но уже знают, что скоро, скоро… Были времена, когда я, улетев с рассветом, возвращался только под вечер, и Марта глядела на меня с плохо скрываемым осуждением, а я думал, что она мне просто завидует, злился, уходил в кабинет, углублялся в дела, стремясь наверстать упущенное за день. Только потом я понял, как она боялась за меня. Боялась, что однажды я не вернусь, и она будет обречена всю оставшуюся жизнь выходить на верхнюю площадку башни, смотреть в небо и ждать, ждать…
Однажды не вернулась она. А я покинул ту
