Одна из них - Ромм Катерина
– Сомневаюсь. В таком отчаянии Эстель… К тому же лишь теория это. – Камила помолчала и пожевала губами.
– Но?.. – вырвалось у Авроры. Потому что здесь должно было прозвучать «но», оно буквально повисло в воздухе.
Тонкие губы Альфы дрогнули и едва не растянулись в улыбку.
– Но у меня есть план, и потому прошу твоей помощи, Аврора. С Поверхностного мира ты – знаю, там живут людей миллиарды. Хотела бы я, чтобы забрала у Эстель младенца после рождения ты и скрыла его на Поверхности, а взамен принесла другого ребёнка, похожего на Эстель.
Авроре понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что именно хочет от неё Альфа. От неожиданности она чуть не выронила Атлас. Ничего себе план! Понимала ли Альфа, какой путь им – ей и малышу – предстоит проделать, сколько времени им понадобится?
– Это должна сделать я, потому что вы не пройдёте пограничный контроль, – медленно проговорила она. – Вы не сможете уйти с ребёнком и не сможете вернуться, да и на Земле не разберётесь, что к чему.
– Верно, – согласилась Альфа Камила. – Зачем, понимаешь сама?
– Вы хотите, чтобы он поверил? Ребёнок? – прошептала Аврора, и Альфа медленно кивнула. – Jus sanguinis, единственный наследник! Но когда это будет? И кто позаботится о нём на Поверхности?
Альфа Камила медленно склонилась к земле и провела морщинистыми пальцами по лепесткам выглядывающего из-под скамейки хрупкого цветка. Аврора не знала его названия, хотя постоянно видела эти мелкие жёлтые цветочки в садах Флоры. Они росли в тени, росли на солнце, не боялись ни дождя, ни града и замечательно пахли. Это был всего лишь запах травы, но такой яркий, такой запоминающийся, что невозможно было представить без него прогулку по весеннему парку.
– Не знаю, – наконец сказала Альфа Камила, – однако наследника нужно спасти. Да поможет нам Ангел.
Воздух звенел от напряжения.
δДевочка снова плакала. Эстель едва заставила себя сесть в постели. Выбралась из-под тонкого одеяла – всё равно от него никакого толку, – зажгла лампу и склонилась над колыбелью. Два блестящих глаза глядели на неё снизу вверх. После секундной передышки ребёнок вновь зашёлся криком. Эстель поставила лампу на тумбу, обречённо опустилась на грубый деревянный пол у кроватки и тоже заплакала.
Она могла бы долго так сидеть, если бы сквозняк не пронзал колючим холодом до самых костей. Эстель поднялась, сжав зубы, взяла беспокойную девочку на руки и приложила к груди. Маленькая Вероника продолжала кричать, хватаясь ручками за шею матери; слёзы текли по пылающим щекам младенца. Но Эстель не оставалось ничего иного, кроме как пытаться убаюкать её песнями и уговорами, как она делала вчера, и за день до этого, и за два дня. Она не знала, как облегчить страдания ребёнка, а спросить было некого.
За грязным окном бушевало море, призрачная белая пена вздувалась на тёмных гребешках волн. Снега не было – так далеко на юге он не выпадал, – но и без него становилось ясно: пришла зима. Рыбацкая лачуга под скалой сотрясалась от порывов безжалостного ветра. Он жадно трепал ставни, рвался в дверь, зловеще завывал в трубе. Эстель поёжилась и только теперь заметила, что маленький костерок в печи снова погас. У неё почти не осталось ни дров, ни еды. Когда же придёт следующая посылка? Сколько ещё им оставаться здесь?
Вероника постоянно кричала и привлекала внимание. Из-за неё им пришлось одну за другой сменить несколько деревень, пока Альфа Камила не отыскала для Эстель эту хижину на краю земли. Казалось, никого не интересовал пустынный каменистый берег Тёплого моря, и солдат Линчева и Роттера не было поблизости. Здесь Эстель с Вероникой временно находились в безопасности, но одиночество, отсутствие известий о семье и ситуации в стране и изнуряющий плач ребёнка измучили Эстель сильнее, чем постоянные перемены места.
Она пригладила волосики на голове девочки, крепко прижала её к себе и тихо запела:
Небо склонилось над головою, Я засыпаю рядом с тобою, Звёзды сияют для нас… Чистое небо, добрые звёзды, Ночь опустилась, так уже поздно, Не открывай глаз. Песенки эльфов, звук колокольцев Если услышишь, спи и не бойся – Воздух тебе в друзья. Жар саламандры если почуешь, Спи и не бойся, искру задуешь – Огонь тебе в друзья. И не пугайся во тьме шуршанья, Гномы играют так с малышами – Земля тебе в друзья. Спи и не бойся, если русалки Зовут тебя в прятки играть и салки, – Вода тебе в друзья… Ласковой ночи, спокойной ночи, Спи, моя радость, малютка-дочка, Ангел укроет нас, Не открывай глаз.Но всё было бесполезно: младенец продолжал хныкать. Эстель терпеливо допела колыбельную и успела снова развести огонь в печке, когда Вероника вдруг затихла. Лишь тогда Эстель различила среди шёпота морских волн резкие окрики и топот. Она торопливо подошла к пыльному оконцу и прильнула лбом к ледяному стеклу.
Туманную тьму прорезали яркие лучи фонарей, подсветившие берег и воду. Неясные тени бродили всего в нескольких метрах от хижины. О, она знала, кто это!
«Бежать!» – подумала Эстель.
Но… ей не хотелось бежать. Да и что они могли сделать ей теперь, когда у неё и так уже ничего не осталось? Она не королева, не Эстель Амейн. Флориендейл погиб, и это она погубила его!
Нет, бежать было поздно – и некуда. Её нигде не ждут. Эстель давно уже не получала новостей от матери и Альфы и почти не сомневалась, что Алилут, где они скрывались, пал, как прежде пали обе столицы. Тогда к чему эти бессмысленные прятки?
Дверь не распахнулась от удара ноги, как снилось иногда Эстель в тёмных кошмарах. Просто щёлкнул бесполезный замок, и солдаты в тёмном камуфляже тут же наводнили последнее убежище королевы. Один из них вёл перед собой молодую женщину: её тёмные косы растрепались, лицо было в ссадинах, одежда разорвана. Грязные ноги кровоточили: её заставили идти босиком по острым камням.
– Аврора! – воскликнула Эстель.
– Я пыталась… – заговорила магистр, но солдат дёрнул её за связанные запястья, заставляя замолчать.
Они расступились, пропуская вперёд своего командира. Он был в таком же камуфляже, только неизменные перчатки ярким пятном выделялись на тёмном фоне. А лицо… В общем-то обычное: глубоко посаженные насмешливые глаза, тонкий прямой нос, слишком полные для мужчины губы. Не оно внушало Эстель ужас, а то, что скрывалось за ним, – злая душа и сладкие, насквозь лживые речи, которые он источал медленно, словно яд, смакуя каждое слово.
Роттер протянул к ней руки в перчатках и замер. Эстель уставилась на красные пальцы и почти перестала дышать.
– Дай, – потребовал он.
Эстель парализовало от страха: она совершенно не понимала, чего он от неё хочет. Один из солдат шагнул к ней, но Роттер жестом остановил его.
– Дай мне ребёнка.
Эстель вздрогнула, метнулась в сторону, но бежать было некуда. Некуда!
Тогда она развернулась к Роттеру спиной, бросилась на пол и зажала уши. Сейчас, сейчас они выстрелят… Почему они не стреляют?!
– Мы не убьём вас, – сказал кто-то.
– Вы… нет?! – вырвалось у Авроры.
Эстель услышала, как магистр вскрикнула от последовавшего удара.
– Ты наша пленница, Эстель, ты и твой ребёнок, – спокойно подтвердил голос Роттера. – Да, это правда, мы не собираемся вас убивать. Всего лишь арестуем. Впрочем, молочных рек и кисельных берегов не обещаю. Скоро сама станешь умолять, чтобы это кончилось. А мы? Не знаю, может быть, тогда мы прекратим твои мучения, а может, и нет.
