Дикая ведьма - Рейчел Гриффин
Это мой личный ритуал – заклинание ничего не сделает и просто растворится в земле. Неотправленное письмо. Но этого хватает и мои плечи расслабляются, пока выполняю обряд, которому меня обучила бабушка.
Оставшуюся магию посылаю прямо в травы. Частицы сталкиваются и нагреваются. Они кружатся и кружатся, и наконец начинают источать жар. Вспыхивает искра и падает на травы, воспламеняя их и унося закаливание с собой.
Поднимается струйка дыма, прохладный утренний ветер подхватывает остатки магии и превращает их в пепел. Заклинание и все мои чувства о той ночи теперь принадлежат земле, и, хотя, мое послание никогда не долетит до Эми, на душе у меня становится легче.
Поднявшись, отряхиваю джинсы и иду на работу. Бриз сегодня довольно сильный, и верхушки деревьев раскачиваются под свинцовым небом. Ветер треплет мне волосы и приятно холодит кожу. Умиротворение наполняет меня, и когда дохожу до служебного домика, неприятное тянущее чувство в животе немного ослабевает.
Пайк уже на рабочем месте, вешает пальто в подсобке. Как и каждое утро, провожу пальцами по выгравированному на деревянном столе логотипу – воющему на полную луну волку с горами позади него; по буквам, описывающим мечту, которую мама претворила в жизнь.
– Как ты? Лучше? – спрашивает мама, вскинув брови.
Она не проводит бабушкиных ритуалов и не одобряет того, что я пишу заклинания, которые, по сути, незаконны, даже если я никогда не применяю их. Мама верит, что магию нужно использовать только с какой-то целью, а создавать заклинания и не использовать просто расточительство.
Я пыталась объяснить, что такие обряды успокаивают меня, помогают справиться с чувствами и отпустить то, что не в силах изменить, но она не понимает меня. И все же не запрещает проводить их. Она не понимает этих ритуалов, но знает, как они важны для меня.
– Да, – отвечаю я и целую ее в щеку. – Прости, что опоздала.
Мама смотрит на часы.
– Всего на три минуты. Ничего страшного. Пайк вообще извиняется только, когда опаздывает минут на десять, – громко говорит мама, чтобы тот услышал.
– Эй, это несправедливо, – отзывается Пайк, выходя из подсобки. – Я всего пару раз опоздал, и то, когда писал курсовую. Вам повезло, что у вас работает такой прилежный стажер.
– Прилежный стажер, который опаздывает на работу, но все равно забегает в кафе, чтобы купить кофе, – замечаю я, и мама смеется, качая головой. Звонит ее сотовый, и она уходит в офис, чтобы ответить.
– Ого, вот это подстава, – говорит Пайк. – Все еще злишься из-за ленивцев, да?
– Ты считаешь, что твое время дороже моего и перекладываешь свою работу на меня. Злюсь ли я? – Обхожу стол и достаю из ящика баночку с витаминами. – Да нет, конечно.
Проверив, что мама не смотрит, снимаю крышку с ее термокружки и кидаю капсулу в кофе. Врач велел ей принимать витамины, но она вечно забывает об этом, а вот я – нет. Мама, конечно, вряд ли что-то скажет, даже если узнает, но она и так считает, что я слишком за нее волнуюсь, поэтому стараюсь добавлять витамины в ее кофе незаметно.
– Звучит как-то грубовато, – произносит Пайк.
– На то и расчет.
Закрываю крышку термокружки и прячу обратно витамины как раз в ту секунду, когда мама выходит из подсобки, не дав Пайку ничего сказать в ответ.
– Дэн звонил. Служба по спасению животных будет здесь с минуты на минуту. Они привезут волка, которого нашли у кряжа. Судя по всему, зверь очень плох. Мне нужна твоя помощь, Айрис. Пайк, займешься группой, которая приедет в десять часов?
– Да, конечно, – отвечает Пайк и идет готовиться к первым посетителям.
Мама делает большой глоток кофе и, взяв куртку, выходит из домика. Я следую за ней, не оглядываясь на Пайка.
– Волк совсем плох? – спрашиваю я.
Утро сегодня выдалось морозным, словно сейчас зима, а не весна, и я обхватываю себя руками. Мы с мамой пробираемся по грязи через лес, на нас обеих кепки с логотипом заповедника.
– Я мало что знаю, – отвечает она.
Верхушки деревьев покачиваются на ветру и несколько шишек падает на землю, когда проносится сильный порыв. Капли недавнего дождя блестят на папоротнике и мхе, янтарный сок выступил на стволах сосен.
Неподалеку раздается шуршание колес о гравий, и грузовичок Дэна показывается как раз в ту секунду, когда мы выходим из леса.
– Привет, Изобель, – здоровается Дэн, сидя за рулем. Он заглушает двигатель и выпрыгивает из машины, надевая куртку. – Айрис. – Он кивает.
– Привет, Дэн, – говорю я и подхожу к кузову.
– Что там у тебя? – спрашивает мама.
– Самец. Лет пяти. Сбила машина. Нашли его на востоке штата.
Я открываю кузов, и на меня смотрят бледно-желтые глаза. Серый волк лежит на боку, судорожно дыша. Мама отвлекает Дэна, чтобы я могла помочь зверю. Чувствую, как между нами крепнет связь, невидимая нить, связывающая нас вместе, и я позволяю волку увидеть мои намерения.
Он знает, что ему не грозит опасность.
Он знает, что я хочу ему помочь.
Он знает, что я постараюсь спасти его во что бы то ни стало.
Волк закрывает глаза, и я быстро осматриваю его. Правый бок весь в запекшийся крови, и рану невозможно разглядеть. Зажмурившись, прислушиваюсь к дыханию зверя и чувствую, как слабо он дышит. Звук его бешено колотящегося сердца эхом отдается у меня голове. Но внутреннее кровотечение уже замедлилось, и если мы с мамой поторопимся, то спасем его.
– Нужно перенести его в сарай, – говорю я. – Подгоню машину.
Я бегу к магазину, у которого стоит небольшая машина с грузовой платформой. Зеленая краска выцвела, логотип заповедника покрыт грязью, и название сложно прочитать. Я завожу двигатель и еду к маме и Дэну.
Мы осторожно перекладываем волка в машину и везем его в сарай, где у нас подготовлен длинный металлический стол. Когда-то мама стажировалась у ветеринара и освоила основы хирургии. В городе маму считают профессиональным ветеринаром, и она всегда успешно лечила животных.
Связь с животными подсказывает, что нужно лечить, и так мама и делает.
Мы укладываем волка на стол. Убедившись, что зверь не опасен, Дэн уходит.
Мама закрывает глаза и создает крепкую связь с волком, магией очищая его тело.
– Три сломанных ребра.
Пауза.
– Умеренное внутреннее кровотечение.
Пауза.
– Основные органы целы.
Пауза.
– Признаков заражения нет.
Мама открывает глаза и смотрит на меня.
– Начинаем.
Я пододвигаю стул и сажусь у стола. Волк скулит, и я
