Разбитая наковальня - Данила Ромах
Зань очнулась первой. Она усадила отца на ступени, освободила от молота, принесла ему кружку холодного, что всегда вносило ясность в потемневший разум, коснулась колючей щеки, чтоб поймать одинокую слезу.
– Не горюй, отец, – успокоила она его, – не бойся.
– Да как же не горевать, доча?.. Боязно мне, стужа в душу проникла…
Ленна, повторив за младшей, пришла с сухарями и сметаной. Она смахнула вторую слезу.
– Не вини нас. Знали мы, за что брались, да не углядели всего.
– Себя, дурака, виню, и только себя, – бормотал уже не мужчина, а лишь старик разбитый. – Не уследил, не углядел…
Игна, очнувшись, отогнала прочь мысли грустные и отчаянные вместе с последней отцовской слезой. Она зажгла свечу, что разлеглась воском на шандале. Свет вновь вернулся в дом мастеров.
– Почему ты не говорил о них? – вопросила она.
Тише шёпота стал мастер:
– Я говорил… В легендах праотцов наших они зверьми ходили, не людьми… Глаза, полные лунного света, кожа да шерсть алая, кровь проклятая… Теперь я знаю: твердили предки про нутро, а не про поверхность.
В дрожи света отец и дочери вернулись во времена подзабытого в труде детства, когда образы чудные с лёгкой руки в ночи оживали: волк мёртвый, хищная кошка и пронырливый крыс.
– Они будто сошли со страниц старых, как наша наковальня, книг, – продолжил Регол. – Алые слуги являлись людям в холодные ночи, но то было так давно, что кажется лишь выдумкой заскучавших стариков…
– Насколько они честны, отец? – спросила Игна, поглядывая на сундук с Драконьей Гибелью.
– Алая свита держит слово. Всегда. Их создатель – делец жестокий, но не бесчестный. Лгать его тварям не положено, молчание и недомолвки – вот их удел. Даже в речах у них нет свободы, но каждое ваше слово они извратят, если нужно.
– Значит, и про демонов они не солгали?
Удивлённо посмотрел отец на сестёр, и те поведали ему то, что рассказали неохотно гости. Тогда потерял Регол дар речи на добрую минуту, если не на две.
– Вы поступили храбро, дочери мои, – вновь очнулся от дум кузнец. – В страшное дело впутали вас эти существа, но ради цели высокой. Тот опыт, что принесёт сей заказ, пригодится всему роду человеческому. Из остатков Гибели Драконьей скуёте вы ещё дюжину орудий против демонов.
– Но как же нам сотворить шедевры? – поинтересовалась Ленна. – Мы знать не знаем, как из колдунова железа ковать мечи.
Отец не без помощи сестёр поднялся. Проверив дверь, знаки, что тянулись под порогом, он встал к наковальне, как если бы хотел приняться за работу. Поочерёдно, осколок за осколком, он разглядывал содержимое сундука, сближая металл с огнём свечи.
– Заказ чудовищ непрост. Вы не обратили внимания, но среди обломков есть работы не только древние, но гораздо новее. – Один кусок он чуть погнул о наковальню. – Это – следы предшественников ваших, чей малый опыт и неуверенность погубили будущие клинки, а впоследствии – их несостоявшихся авторов.
Сёстры помрачнели: не разглядели они изделий кривых да недавних, что на самом дне сундука были спрятаны. Вновь обожглись они о хитрость алого дельца.
– Но не волнуйтесь, дочери мои, – поспешил мастер успокоить учениц. – Луны встретятся в трёх углах лишь через девятнадцать лет. Этого времени вам будет достаточно, чтобы постигнуть тайны, ушедшие в века.
– Где нам искать мудрости, отец?! – воспряла Игна. – Мы хоть сейчас отправиться за ней готовы!
Регол молча подошёл к горну, что под чарами Дэнды совсем остыл. Взяв кочергу, он принялся вычищать золу да мёртвый уголь. Закончив, отец Стук достал из ящика стола пергамент, поднял один из угольков и, возложив пустой лист на днище горна, второй рукой начал быстро вести по нему полосы. Очень скоро черты угля обрисовывали в себе пропуски, что постепенно собирались в знаки и символы, не ясные никому из сестёр.
– Это – высеченное послание нашего предка, одного из трёх величайших мастеров ремесла кузнечного, – произнёс Регол, показывая дочерям белые буквы средь черноты. – Здесь лежат слова благодарности товарищам, чьи знания и навыки наш род наследует из поколения в поколение. Но множество секретов они оставили при себе, не видя нужды в их распространении.
– Они забрали в могилу техники, что способны помочь в создании оружия, убивающего демонов?! – Игна оскалилась. – Какая глупость!
– Не забрали, а спрятали, и лишь затем, чтобы за ними пришли в час нужды, – пояснил отец. – Такое знание сокровенно, ценно и в умах гневных иль отчаянных мира сего разрушительно в первую очередь роду человеческому. Даже себе я не доверился, но вам…
Он не закончил, лишь вспомнил последний взгляд покойной супруги: одними глазами она прощалась с мужем на смертном одре сквозь рыдания трёх новорождённых. Вновь отбросив скорбь, Регол вчитался в пергамент, припоминая уроки седовласого отца своего. Затем поднялся к себе в комнату, чтоб вернуться с картой бесценной, щедрым купцом в оплату оставленной. Разложил кузнец карту на столе и повёл по ней рукой, будто на ощупь ища места заветные.
Палец его сначала остановился на крохотном Киррике, но сразу дёрнулся к западу. Множество названий диковинных встретилось по пути: пограничный город-крепость Гаард, затем Мердон, Лива, Шер`Дам… Посреди чужой страны, именуемой Регалией, – горный хребет, делящий землю эту пополам и имя на себе несущий: «Цынные горы».
– Одинокий Зук жил на западе, средь вечно белых Цынных гор, в глубинах мёртвого города Сиим: единственного, что не исчез из нашего мира. Искал отшельник равновесия, высокого чувства и свои труды этому посвятил.
Палец кузнеца вернулся в Киррик. Почесав в затылке, пытался Регол что-то важное припомнить, да вот на ум ничего не шло.
– Кирр жил и умер здесь, в крошечной деревне, что лишь годы спустя назовётся Кирриком в честь своего основателя. – Ногтем он постучал по точке на карте. – Но дорога к секретам его непроста.
Вновь повёл пальцем мастер в сторону. Мимо Двухглава, Зимницы, крепости Дол, что в первой битве Ложных Корон руинами легла. Горсть крохотных деревень, меж лесной чащи разбросанных, а посредь них – пустое пятно на карте, туманами чародейскими затянутое, безымянное.
– Оставил наш предок знания свои господину Краплаку, Северного Некрополя обитателю, на сохранение. Овладел Кирр наук целым легионом, хоть учёным и не звался, знавал приёмы да обряды, чтоб металл жить дольше мог…
Снова Киррик. Тяжело вздохнул Регол, прежде чем путь показать. Палец пополз вдоль русла реки Брав, затем свернул. Мимо
