Последний Персидский поход - Дмитрий Старицкий
- Ну, ты…
- …Блин, даю! – закончил Кирпичников фразу за своего подчиненного.
Глава 8
***
Титры: Фарахруд. Провинция Фарах. Афганистан.
5 июня 1988 года.
Рота готовилась к прибытию растреклятой комиссии. Гуляев с членами экипажей боевых и не очень, машин, вместе с приданным ему отделением для выполнения особо ответственных задач, как-то: мойка техники, перемещение тяжелых предметов и т.п., трудился в парке. Само собой, эту десятку счастливцев Шура выделил из числа тех, кто не ходил с нами, а припухал все это время в казарме.
Оставив рулить Славика Карасева, Никитин с Шурой угнездились в курилке, перевести дух и поделиться впечатлениями, мыслями и соображениями.
- Хрень все это, - сказал Шура, затянувшись сигаретным дымом.
- Что?
- Да воин утопший этот. Жаль, конечно, дурака, но он сам виноват.
- Хрень – не хрень, но Кирпичу звание задержат. И Ваське роты не видать, как своих ушей. Да еще комиссия эта гребаная, чтоб им век воли не видать!
- Звание ему, один черт, все равно задержали бы. Не за это одно, так за другое. Ты же знаешь, как Петрович «любит» Чэ-Пэшников. Получит майора на Родине. Василию могут вкатить неполное соответствие, но взыскание – не триппер, поносит и сбросит к праздникам. У Кирпича замена в декабре, так что ротным ему быть, вот увидишь. Если только «варяга» не пришлют.
- А могут.
- Не должны. Вася-то уже аттестован, при делах, а «варяги» по полгода только в наши дела въезжают. Комиссия? Мало, что ли, мы их видели? Как приехали, так и уедут. Ну, «вскроют» кучу недостатков, а мы дружно бросимся их «устранять». Что у нас еще?
- Гоголь, Николай Васильевич. «Майская ночь, или утопленница».
- Утопленник, - поправил Никитина Шура, – Но тут, мне думается, что наша с тобой виктория в значительной степени смягчит сердца вышестоящих начальников. Таких результатов, как у нас сегодня, насколько помню, не было несколько лет, и не только в нашей бригаде.
- Еще у нас парочка килограммов этих… как бы денег.
Фигня! – отмахнулся Шура, – Они, наоборот, играют в нашу пользу. Все видели, как они к нам попали, и что других денег там не было.
- Ты Касымычу это объясни.
- Да я с ним вообще разговаривать не стану! Если надо, объясняться буду только с Кузьмичевым. Тебе тоже советую.
Некоторое время они дымили в молчании.
Тем временем лейтенант Карасёв выгнал на улицу весь личный состав роты, заставив его прихватить из каптерки все свои вещмешки и дембельские чемоданчики, роль которых выполняли объемистые и прочные кейсы-«дипломаты» из «Военторга». Уехать с таким на дембель считал делом чести каждый «интернационалист».
- Молодец, Карась! – одобрил Шура действия подчиненного. – Пошли, посмотрим.
Офицеры оторвали наши «пятые точки» от скамейки и пошли к строю.
- Смирно! – рявкнул Карасев, собираясь докладывать по форме.
- Вольно! – лениво козырнул Шура, – Продолжайте!
Бойцы со скучными физиономиями выворачивали вещмешки.
Особенно скучными были выражения глаз у обладателей дембельских чемоданчиков. Но, куда денешься, приходилось открывать и демонстрировать их содержимое.
Осмотр начали с первого взвода. Шура, как и обещал еще в позапрошлый «выход», занялся внимательным изучением дембельских альбомов. В них он, впрочем, ничего предосудительного пока не нашел и продолжил осмотр. На всякую мелочевку, типа грошовых наборов сомнительной косметики, баночек с модными в провинции «блестками» для лица, ногтегрызок, даже индийских презервативов офицеры не обращали внимания. Удастся протащить
