Три принца (СИ) - Селютин Алексей Викторович

— Сразу кидаемся, зажимаем рот и волочим в те кусты, что сзади, — волнение мастера передалось и мне. — Он, вроде, и в правду дрищ. Не отобьётся.

— Если подумает, что мы хотим снасильничать…

— Тихо! Спускается.

Тень спустилась с небольшого пригорка и остановилась в центре выгребного рва. Спустила штаны и присела.

Никакими свидетелями не пахло, а потому мы решительно приступили к делу.

Во тьме, еле-еле озаряемой далёкими факелами и лунами, изредка выглядывающими из-за туч, мы смогли тихо преодолеть разделявшее нас пространство. Метра три-четыре, не больше. А затем, молясь при прыжке не угодить мордой в отхожий ров, накинулись на жертву.

Пацан успел удивлённо вскрикнуть, едва к нему прикоснулись чужие руки. Но дальше лишь хрипел, потому что беспардонный Сималион крепко зажал ему рот. Я навалился сверху, помог перевернуть тело и без труда свёл трепыхающиеся ручонки за спиной. Сил в этих ручонках вообще не было.

— Тихо! Заткнись! Не издавай звуков, а то хуже будет! — заговорил я как настоящий бандит. — Тащи его быстрей.

Я успел несколько раз обмотать верёвку вокруг кистей, сведённых за спиной. Затем мы удобнее перехватили пацана, чтобы Сималиону не было необходимости закрывать чужой рот двумя руками, и поволокли. Приспущенные портки волочились по земле, мешая испуганно метавшимся ногам сопротивляться.

Мы протащили пацана метров десять по земле на заранее подготовленную позицию. И там, где в крохотной ямке тихо горел небольшой костерок, я выхватил самую яркую ветку. Выхватил и поднёс к голубым глазам, полным неподдельного ужаса.

— Он, — улыбнулся я, разглядев знакомые черты. Эти черты я изучал несколько суток. — Это он, Сималион. Порядок.

Пацан, услышав знакомое имя, нахмурился. Даже на секунду перестал елозить ногами и попытался повернуть голову в стальном захвате.

— Не отпускай пока его, — посоветовал я лежащему на спине и прижимавшему пацана к себе Сималиону. — Терезин, это ты?

Брови вновь нахмурились, а глаза буравили насквозь.

— Я пришёл за тобой, принц, — я добавил голосу столько наигранной суровости, сколько мог. — Ты был избран! Избран мной — анираном!

Затягивать представление было никак нельзя и я сразу зашёл с козырей: щит расплывался у руки от силы пару секунд, а нить, которая так отлично срабатывала на каждого, кто видел её впервые, пробудила в глазах пацана благоговейный трепет.

— Замри, я сказал!

Ноги больше не били по земле, а спущенные портки открывали для обзора неважнецкий инструмент.

— Один из посланников небес, обещанных самим Триединым Богом, — я картинно осенил себя знамением. — Прибыл в Астризию. Прибыл за тобой.

Пацан пытался говорить, но получалось издавать лишь нечленораздельные звуки, ибо Сималион не собирался его отпускать.

— Молчи! Молчи и слушай! Аниран, будущий милих, милосерден. Но так же он беспощаден к тем, кто не приемлет его волю! Ты веришь в спасителя? Знаешь о его приходе? Готов ли ты молча внимать словам его?

Стриженная головешка совершила несколько торопливых движений, напоминавших согласие. Видимо, Сималион немного ослабил хватку.

— А теперь внимательно слушай, что аниран скажет… Ты избран, дитя короля. Избран мной. Отныне и до конца жизни твоей целью станет одно — нести заблудшим душам слово анирана. Нести уверенно, нести непоколебимо, нести, защищая это слово перед неверующими.

Пацан замер. Глаза навыкате всё ещё смотрели удивлённо, но уши несомненно слышали, а разум понимал.

— Не противься силе друга анирана, — пафосно продолжил я. — Это твой старый наставник — мастер Сималион. Как и ты вскоре, он тоже стал под знамёна анирана. Сначала он стал его слугой, затем верным соратником и другом. Тем, кем станешь ты. Оглянись и убедись в этом.

По-настоящему скрепя шеей, Терезин медленно повернул голову. Сималион всё ещё держал парня в захвате, но основные силы направлял на сдерживание рта.

— Нет воли иной, кроме воли Фласэза, — подыграл мне опытный Сималион. — И нет счастья большего, чем служить тому, кто станет милихом.

Голос Терезин, несомненно, узнал. Хлопал глазами пару секунд, а затем вновь посмотрел на меня.

— Тебя отпустят, несущий слово анирана. Отпустят, если пообещаешь вести себя достойно. Достойно того, кто видит перед собой посланника небес.

Терезин опять закивал головой. И мне пришлось поверить этим кивкам. А затем приказать Сималиону отпустить парня и развязать ему руки.

Терезин лежал бревном несколько секунд. Даже, когда ему предоставили свободу. Затем, первым делом, натянул портки. Вторым — поменял положение, сев на колени. А третьим — уставился обалдевшими глазами на нависающую над моей головой иглу.

— Не слышу! — грозно шикнул я. В характере пацана я уже успел разобраться. Подобные характеры я уже видел. Такие характеры не рождали хороших футболистов. Чаще такие характеры из секции забирали родители, чтобы переключить их на овладение фортепиано или скрипкой.

— Прости, посланник небес, — впервые я услышал голос принца. По-настоящему испуганный голос. — Прости за недостойное поведение и неприятный вид. Я готов принять любое твоё наказание.

Остриженная голова вонзилась в траву у моих ног. Я недовольно поморщился: ясен хрен, жизнь под колпаком у церкви — не сахар. Личность эти долбаные святоши умеют стирать. Но, блин, остатки самоуважения должны же присутствовать. Это всё же принц, а не забитый отрок безграмотного простолюдина.

— Встань, отмеченный анираном!

— Не встану…

Я чуть было не сплюнул.

— Отныне ты делаешь только то, что аниран приказывает. Тогда и когда он приказывает.

Это помогло. Худое тельце выпрямилось, тощие плечи попытались распрямиться. Но получалось плохо — этот парень, судя по всему, с физическим трудом редко имел дело. Тяжелее меча вряд ли что-то поднимал. Да и меч-то вряд ли поднимал.

Я лихорадочно раздумывал, как правильнее выстроить диалог. Я не желал строить свои отношения с заблудшим принцем через призму страха. Богобоязненность в его случае и так гипертрофирована. Если он и меня станет бояться, вряд ли мы сможем найти общий язык. Тупое поклонение от представителя королевской крови мне не нужно. Это должен быть союзник, а не раб.

— Ты слышал обо мне, принц? — я умышленно его так назвал.

— Пришедшие с небес анираны неизбежно должны были прийти. Святые отцы всегда говорили об этом. Я слышал, что где-то далеко за океаном появился один из них. Я верил и надеялся, что он спасёт нас. Что возьмёт на себя наши грехи и заслужит искупление перед Триединым, — не совершив ни одного лишнего движения, Терезин осенил себя знаком. — Ты пришёл за мной через океан?

Всё ещё испуганный, но доверчивый взгляд озадачил. Пацан-то, оказывается, обо мне ни слухом, ни духом. Зато слышал об одном из тех, кого в своих рассказах поносил профессор Гуляев. Занятно… Какого хрена святоши рассказывают этим фанатикам о Белом Великане? Это же явно не будущий спаситель. Возможный захватчик Астризии, скорее всего. Но никак не тот, кто готов брать на себя чужие грехи.

— Нет, Терезин, — я вновь повысил голос. — Я пришёл именно за тобой. Пришёл спасти твоего отца. Пришёл спасти твою страну.

— Отца?

— Аниран предстал перед Анфуданом Третьим. Принял его поклон. Принял его заверения, что отныне тот станет рупором надежды…

— Рупором?

Я сделал вдох и попросил себя не переигрывать. Проще надо быть, проще.

— Твой отец — искренне верующий человек, — при этих словах Терезин сомнительно поморщился. Похоже, ему рассказывали совсем другое. — Как и ты, он всегда верил в приход тех, один из которых станет спасителем. И встретил меня с распростёртыми объятиями. Дал всё необходимое и выполнял всё, что аниран потребовал. И он попросил за тебя.

— За меня?

— Он попросил анирана возложить на плечи сына посильную ношу. Он знал о твоём смирении. Знал, как сильно ты жаждешь покаяния. Как истово веришь, что наказание досталось поделом. И что жизнь готов положить в попытках заслужить искупление. Я здесь. Я пришёл. Готов ли ты заслужить вожделенное искупление?