Плащ и галстук - Харитон Байконурович Мамбурин
Ненавижу эмоциональных людей. Особенно экстравертов. Они постоянно кажутся какими-то цыганистыми попрошайками, вымаливающими или вымогающими у окружающих дозу эмоций. Смысл их жизни. Тьфу. Дрянь какая.
Ладно, хватит.
Она только-только начинает понимать, что натворила, а я уже взрываюсь туманом, переходя во второе состояние. Максимально сдержав себя на первом «высвобождении», кидаюсь всей своей плотной массой на призрака, вбирая её невесомое тело внутрь, а затем… затем я начинаю аттракцион, который когда-то назвал «кошкой в стиральной машине». Летаю по всему парку, постоянно дергаясь то вверх, то вниз, кувыркаюсь, сворачиваюсь в облако, либо растягиваюсь в длиннющую ленту, многократно пересекающуюся саму с собой меж деревьев. Туда, сюда, вверх, вниз. Удержать призрака легко, хотя я бы постарался это сделать даже если бы она начала бить меня молниями всерьез. Нет, сначала получить достаточно повреждений, а потом сбежать. Хороший план.
Болезненный, опасный, но очень хороший. Причина? Неспровоцированной атаки ей бы не простили. Юля — она фактор риска для нас. Сверхчеловеческий фактор, обуреваемый эмоциями, но не утративший ни грана своих знаний и памяти. Ходячая непредсказуемая бомба, которая вот, взорвалась мне в лицо.
Провоцировал ли я её на это? Конечно да.
Вверх, вниз, обогнуть общежитие, долететь почти до верха стены, расположенной за ним, поиграть на максимально возможной своей скорости в «змейку» на этом огромном пустом полотне, затем, войдя в кураж, даже нарисовать собой на стене профиль Ильича. Это было очень сложно, но я постарался. Вообще сейчас очень старался, понятия не имея, что случится в следующую секунду. Летал, кривлялся, дергался, выжимая из себя всё, совсем всё.
А затем резко, с высоты в несколько десятков метров, я рухнул прямо перед крыльцом «Жасминной тени», собираясь на кураже в человеческий облик. Даже получилось собраться в красивой позе, на одном колене, с кулаком, упертым в землю. Экий я моло…
Слабость накатила такая страшная, так что я, вместо того чтобы разогнуться, шлепнулся на спину, взмахнув тем, чем в таком случае взмахивают. Однако, облом. Хочешь все по красоте, а получается как обычно.
Впрочем, можно вытянуть ноги и лежать, глядя на небо. Что, думаете, я всё это планировал или делал по уму? Отнюдь, ни в одном глазу. Я понятия не имею, как побеждать призраков, а убегать мне не хотелось. Не от эмо-барышни, включившей пожалейку.
Кстати, где она?
Нету.
Эээ… потерял? Убежала? Выпала?
Смешно волноваться за неуязвимого призрака, который вас только что чуть не убил, да? Еще смешнее, когда ты при этом его терпеть не можешь из-за соплей, слез и тотального эгоизма. Ну вот такой я дурак.
Юльки не было. Ни сбоку, ни в стороне, ни вокруг. Ни сверху, там бы я точно заметил сияющего белого призрака, опускающегося на землю грешную. Из земли, кстати, тоже ничего не торчало, когда я начал ковырять место своего приземления, подозревая, что каким-то образом пробудил в призраке инерцию и бедняжка, застрявшая в твердой породе, сейчас истошно кричит в ужасе плотного плена. Кстати, из-за того, что соображал не ахти, получилось в голом виде вырыть яму куда там какому-то экскаватору. Метров шесть глубиной.
Юльки… не было.
Паниковать — это не мой метод. Тем более, было бы странно это делать, учитывая всё произошедшее. Поэтому я, слегка поднатужившись, выпрыгнул из получившийся ямы и… чуть не сшиб с ног бабу Цао. Растрепанную, заспанную, но с широко раскрытыми глазами, озирающими волчью яму прямо перед крыльцом. Ну как волчью? На мамонта.
— Это…, — выдохнул я, особо не зная, чего сказать.
— Ш-ши-шипоголовый…, — почти проурчала явно расстроенная старая китаянка, — Ты что… ЧТО?!
— Что? — насторожился я. Старушка выглядела теперь терминально удивленной. И смотрела мне не на лицо, а слегка пониже.
Ну я тоже посмотрел.
…
ЧТО?!!
Интерлюдия
У Нины Валерьевны Молоко был один маленький секрет. Возможно, именно благодаря ему она и смогла построить такую хорошую карьеру, но, может быть, он просто оказал ей в этом большую помощь. Она с детства буквально обожала выражение «крепкий специалист», хотя никогда и не вдавалась в мысли почему это именно так. Оно ей очень нравилось, вдохновляло, помогало зубрить днями и ночами, учить, писать, развиваться. В итоге женщина, всю жизнь мечтавшая стать «крепким специалистом», стала, наверное, самым крепким. Уверенным, невозмутимым, прекрасно владеющим всем многообразием ситуаций, касающихся неосапиантов.
Однако то, что произошло этой ночью… в общем, жизнь к такому товарища Молоко не готовила.
Виктор Изотов сидел у Нели на кухне, невозмутимо сёрбая чаем, а напротив него восседала, навалившись руками на стол, дикая, встрепанная, взволнованная и злая Окалина. Та самая, которая лишь час назад как придавила подушку, получив от того же самого Виктора сигнал, что операция по восстановлению оборудования прошла успешно. А теперь… вот это.
Парень казался познавшим дзен. Он, раздетый по пояс, сидел напротив майора, и просто хлюпал чаем, коротко отвечая на её вопросы. Те тоже были очень короткими, даже можно сказать — лающими.
— Как?!
— Не знаю.
— Она может вылезти?!
— Не уверен, но, кажется, да. И она вас прекрасно слышит.
— Юля! Вылезай!!! Немедленно!!
— Говорит, что не будет.
— Виктор, ты надо мной смеешься, что ли? Ржешь, что ли, твою мать?!! — Окалина очень зла и растеряна, не менее, чем стоящая за спиной у Симулянта Молоко, которой просто нечего в такой ситуации сказать. Нина чувствует, как у нее начинают трясти руки, как сонная одурь после двух суток бессонной работы медленно отступает, поджав хвост, как её постепенно захватывает… интерес.
— Товарищ майор, — голос Изотова буквально сочится взрослым, великолепно выдержанным сарказмом, — Вы считаете, что я вот этого вот хочу? Она меня, вообще-то, убила. Без «чуть». Просто.
Для Неллы это сейчас сущие пустяки. Как всегда, в критической ситуации, где замешана её дочь, мозги Окалины отказывают напрочь, и она рвет вперед рвать и крушить. Но тут такой подход
