Куда идем мы… - 4 - Вадим Юрьевич Нестеров
– Часовые мы. В прошлом, – отрапортовал сотрудничающий. – А в настоящем – пленные вашего превосходительства. Тьфу, извините – сиятельства. Вру, вру – величества. Ваше величество, моя кликуха Сукин, его – Мясной. Он бобр, а я лис. Часовые мы. Бывшие.
– А почему Сукин? – вдруг спросил Псих.
– Да так… – замялся пленный. Тема его явно не воодушевляла. – Только вам, Ваше Величество, скажу. Как на духу – все тайны открою. Была у меня подружка. Давно, когда еще в бродячей банде был. Маркитантка. Ее все Сучкой звали, а я, соответственно, как Сукин проходил. Ну, помните, как в старом анекдоте? Райкин-отец, Райкин-сын и Райкин муж. Но это все в прошлом. И баба тоже. Бежала Сучка от меня с проезжим цирком. Разбила, можно сказать, мое сердце.
– Понятно, – кивнул Псих. – А он Мясной – потому что вы ему ногу на холодец отрезали?
– Тьфу! – обиделся Сукин. – Очень обидные слова ваши, Ваше Величество. Нешто мы демоноеды позорные? Мы никого, кроме людей, отродясь не жрали. Мясной он потому, что толстый. Толстый – потому и Мясной. Он у нас недавно. Я его предлагал Дистрофиком назвать, но народ не поддержал. Темный у нас народ, и с юмором у народа неважно. В общем, в итоге он ходит Мясным. Он туповат немного, но в шашки, подлец, хорошо играет. Талант ему, можно сказать, дан.
Мясной с перепугу, похоже, совсем поплыл и окончательно утратил дар речи. Только глаза пучил и энергично кивал, постоянно подтверждая слова Сукина.
– Понял, – тоже кивнул Псих. – Башню вы обнесли?
– Никак нет! – по-военному четко ответил Сукин. – Не мы. Но я знаю – кто. Я в то время уже у Крошки служил, ну, когда они кровавый дождь вызывали. Мясного тогда еще не было, но он тоже в курсе. Про это все знают. Могу доложить. В подробностях.
– Погоди в подробностях! – прервал его Псих, сгреб обоих за шкирки и пошел к двери. Там он отворил головой Мясного дверь и крикнул в проем:
– Босс, поднимайся сюда. Чтобы товарищу Сукину дважды не повторяться.
С рассказом пленнику пришлось повременить – Четвертый заявил, что надо сначала освятить этаж, чтобы уже вся башня была избавлена от скверны. Заодно и пленников на некромантские изменения проверить можно будет. Начнет их корчить от святой воды или не начнет.
Освящение прошло успешно, Сукин и Мясной тоже в корчах не забились – обычные демоны, кроме людоедства и душегубства – никаких грехов.
И лишь после этого Сукин начал рассказ.
– Все зло, – сказал Сукин, – происходит от женского образования…
– Все проблемы современной литературы, – прервал его Псих, – происходят от интригующего начала. Давай начнем со скучной прозы. На кого вы работаете? Кто обнес башню? Как и зачем?
Лис закивал головой и с готовностью ответил:
– Работаем мы на Крошку. Это енот. Пожилой уже. Самый крутой атаман демонов в Тюмени. База у него на Тараскуле. Вообще он не один, конечно, у него семья… Немалая. Да ладно, к черту скромность – у него там с полусотни енотов-родственников кормится. Три десятка точно есть. Какое-то енотовидное доминирование.
– Постой, – вдруг сказал Псих. – Я его, похоже, знаю. Это не он недавно внука женил?
– Он, он!!! – обрадовался Сукин. – Половина ребят еще не отошли от того сабантуя, до сих пор полубухие ходят.
– Кто-то полу, а кто и совсем, – вмешался в разговор Четвертый и кивнул на Мясного, который, наконец, сдался алкогольным парам и окончательно вырубился, несмотря на всю неопределенность своего положения.
– Слаб человек, – философски пожал плечами Сукин и добавил. – И демон тоже слаб.
– Дальше, – сухо напомнил Псих. – Без философских сентенций. Про башню.
– Башню, да! – почему-то обрадовался Сукин, который явно был невероятным болтуном. – Башню Крошка и обнес. Не один, конечно. С родственниками. Вернее, с одним родственником. Наверное, единственным не енотским родственником. А все почему? Все потому, что женское образование – зло!
Псих устало вздохнул, но на сей раз прерывать «языка» не стал. Есть люди, которым проще дать выговориться, чем постоянно переводить разговор на нужную тебе тему.
– Так вот! – меж тем продолжал Сукин. – Сыновей у Крошки – целая футбольная команда. А дочек – еще больше. Но есть одна, самая умная, любимица. Зовут Йена. Потому что енотиха. Реально умница и реально любимица, он даже подумывал именно ей бизнес-империю оставить. Но потом передумал.
– Сыновья возмутились? – понимающе кивнул Псих.
– Если бы! – вздохнул Сукин. – Сыновей бы Крошка приструнил, он их в ежовых рукавицах держит. Нет, просто несколько лет назад он Йену в Новосибирск отправил, учиться волшебству у лучших тамошних колдунов. У нее – все говорят – редкий талант к этому делу.
– Ну и что? – спросил Псих без особой заинтересованности, исключительно чтобы поддержать желание пленника делиться информацией.
– А то! – многозначительно провозгласил задержанный. – Дочка-то, конечно, вернулась, причем с хорошим результатом – в колдовстве она сильно прибавила. Вот только вернулась она не одна!
И добавил свистящим шепотом:
– С мужем! С Паулем! Так в клане Крошки появился первый не-енот!
– Да ты чо! – неубедительно восхитился Псих и зевнул. – А кто у нас муж? Волшебник?
– Не то слово! – заверил его Сукин. – Осьминог он, Пауль этот! Реально восьмирукая водянка. Вот что может связывать осьминога и енотиху? А я тебе скажу. Колдовство! Охмурил он Йену.
– Точно! – кивнул Псих. – Все мозги разбил на части, все извилины заплел. Это все, конечно, очень благородно, но давай лучше про башню.
– Понял, – кивнул Сукин. – Про башню. Короче, осьминога никто не любит – как можно полюбить ведро холодца? Но силу этот Пауль забрал большую. Сильный колдун. Очень сильный. И боец страшный. Во всех окрестных локациях разве что только рогатый Князь омский с ним потягаться может, а больше, пожалуй, и никто. Очень сильная водянка. Я бы ему палец в клюв не поклал.
– И не надо, – заверил его Псих. – А башня-то? Что с башней?
– И башню тоже – он, – страшным шепотом сказал Сукин. – Его идея была. Я тебе честно, как на духу скажу – последние несколько лет кланом, по сути, Пауль правит. Крошка уже так, для мебели больше…
