Вячеслав Шалыгин - Исполняющий желания
– Я сказал плеск, а не шум потока, – спокойно произнес Макс. – Прислушайся.
Секунд через десять конец понял, чего от него хочет чел, сосредоточился и услышал характерный плеск.
– Мы приблизились к реке?
– Пока не знаю… Но там точно вода, много воды…
– Откуда ты знаешь?
– Получил подтверждение.
– По СМС?
– Очень смешно.
Они сделали еще несколько шагов и вышли из Черного коридора, оказавшись в обширном и столь же плохо освещенном помещении, то ли в гигантской пещере, то ли в невиданных размеров подземном ангаре. Здесь был столь же плохой свет, как в коридоре, но он легко пропускал звук, и кладоискатели оценили размеры помещения по его отражению.
Плеск воды теперь доносился совершенно отчетливо, а сама она мерно колыхалась примерно в пяти ярдах прямо по курсу. Причем урез был ровным, как по линейке.
– Где мы?
– Кажется, я знаю…
Гладкий, но не скользкий пол коридора сменился плиткой, шершавой и не такой ровной, как до сих пор. Максим без труда узнал типовой светло-коричневый кафель советских времен: в туалетах старого корпуса университета, в котором он не так давно учился, такой кафель лежал до сих пор.
У кромки плитка заканчивалась без какого-либо бортика, и уровень воды был всего на пару дюймов ниже уровня пола. Воздух тут был влажный, но в меру, вентиляция работала отлично, несмотря на то что кладоискатели не чувствовали тяги и не слышали гудения моторов.
Вода же, как понял присевший на корточки Макс, была особая: не речная, не водопроводная или обработанная, как в плавательных бассейнах – ни тиной, ни хлоркой вода не пахла. Она вообще ничем не пахла.
– Этот бассейн, – негромко произнес Воронов, – часть системы охлаждения ядерного реактора.
– Какого?
– Ядерного.
– Какого-какого?
– Реактора.
– Я бы ни за что не поехал в Новосибирск, если бы в нем стоял реактор! – категорично заявил Пиф. – Что я самоубийца, что ли?
– Он не в городе, а в Академгородке, – объяснил Воронов. – Небольшой такой реактор, исключительно для научных экспериментов.
– Ты дурак?
– Следи за языком.
С оскорблениями конец закончил, но не успокоился:
– Реактор опасен, понимаешь? Его лучи губительно действуют на нашу семейную тайну! А если он взорвется, то я…
– Мы находимся примерно в десяти милях от центра города, – прикинул Макс, решив не обращать внимания на вопли спутника. – Где-то под Институтом ядерной физики.
– Чем дальше от големов, тем лучше.
– Но мы не просто так тут оказались…
– Ты тоже заметил, что мы прошли по магическому коридору?
Переживания последнего часа не прошли даром, и конец буквально фонтанировал паническими возгласами.
– Для чего был выстроен Черный коридор? – поинтересовался у спутника Воронов. – Чтобы мы сбежали от големов?
– Э-э… А для чего?
– Карта прадеда привела нас к Оперному, а часы открыли вход в «сталинский» бункер, – перечислил молодой чел. – Затем мы отыскали вход в Черный коридор…
– Перед которым стояли големы.
– Не перед которым, а сбоку от которого, – уточнил Макс. – И они, хочу напомнить, в нас не стреляли. Хотя могли.
Несколько секунд конец обдумывал услышанное, а затем тихо спросил:
– Ты хочешь сказать, что Чинтамани где-то здесь?
Вероятная близость Сокровища помогла толстяку успокоиться.
– Думаю, да, – кивнул Воронов. – Прадед проложил этот путь для меня.
– Где камень? – нетерпеливо оглядываясь, поинтересовался Пиф. – Почему ты до сих пор его не взял?
– Чинтамани…
– Ты его видишь?
– Тут опять этот фокус с особым мороком? Я хочу знать, что ты видишь!
Максим покачал головой, медленно прошел вдоль бассейна, прислушиваясь к своим ощущениям, и вскоре уперся в стену, облицованную столь же старым кафелем, только гладким и белым.
– Нам сюда? Что здесь? Дверь? Что ты видишь?
– Выложен ровно.
– Что? – не понял Пиф.
– Кафель выложен ровно и аккуратно, – повторил Воронов.
– Я честен с тобой, так что и ты не лги. Камень где-то здесь?
– Не знаю…
Макс и в самом деле не мог ответить концу… Во всяком случае, честно. Во всяком случае – сейчас.
Стоя у стены, в шаге – он знал совершенно точно! – в шаге от Сокровища, Воронов неожиданно понял, какую ответственность свалил на него Яков.
И какой будет цена, если он не справится.
Понимание обрушилось на него внезапно и накрыло холодной, просто ледяной волной, от которой цепенели и тело, и разум.
Ответственность!
Да еще какая! Можно сказать, за главную тайну Земли, а с ней – за будущее человечества.
Для законопослушного и традиционно – то есть нормально – воспитанного парня это было не пустым словечком.
Шамбала была и есть, а точнее, до сих пор оставалась одной из главных загадок Земли. Тысячи лет Великие Дома пытались разыскать путь в запретное царство, и тысячи лет терпели неудачи. Что будет, если они доберутся до Шамбалы? Неизвестно. И лучше не экспериментировать, потому что врата царства заперты.
– Что случилось? – насторожился Пиф, разглядывая изменившееся лицо спутника.
– Чинтамани лучше не трогать, – сглотнув, прошептал Воронов.
– Почему?
– Не знаю.
– Боишься?
– Нет.
– Тогда в чем причина? – поднял брови конец. – Дед вел тебя к хранилищу, чтобы отдать Сокровище, которое берег всю жизнь. Ты не можешь подвести предка, это как-то… не по-человски.
– Я никого не предаю. Я просто не хочу брать камень.
– Малодушие – тоже предательство.
– Я… – У Воронова задрожали пальцы. – Не хочу стать причиной катастрофы вселенского масштаба.
– У тебя комплекс Наполеона?
– Вроде нет.
– Тогда делай то, ради чего мы сюда притащились.
– Ты думаешь?
– Ради этого все было затеяно. Твой дед ничего не погубил, и у тебя не получится. Бери Сокровище!
Уверенный голос толстяка сделал свое дело: Макс подчинился. И решился. И понял, как нужно забрать Чинтамани из хранилища. Он щелкнул крышкой «Брегета», огляделся и присвистнул:
– Ого!
– Я ничего не вижу, – проныл конец.
– Так и должно быть.
– Но дверь я видел.
– Значит, здесь прадед устроил другое заклятие.
– Да уж, постарался… – Пиф топнул ногой. – Что там?
А «там» сделался прозрачным участок стены, площадью приблизительно в квадратный ярд. Кафель обратился в стекло, в нише за ним висел в воздухе большой черный кристалл в серебряной оправе, от которой спускалась вниз крупная, грубоватая на вид цепочка.
Воронов протянул руку, собираясь попробовать стекло на ощупь, но оно растворилось от первого же прикосновения и не помешало молодому человеку взять Сокровище.
Он боялся спугнуть удачу и потому запрещал себе радоваться. Сдерживал эмоции, стараясь оставаться предельно холодным, но наслаждался несуществующей, совершенно невозможной в его положении дрожью внутри. Волнение, азарт, предвкушение победы – забитые, затолканные в глубину души эмоции прорывались, находя выход в виде дрожи, которой в действительности не было.
