Александр Бушков - Враг Короны
– Да шут с ней, с картой, – отмахнулся Сварог. – Вы мне скажите лучше: если поднажать, если скорость увеличить…
– На пределе жмем. А за предел выйдем – сковырнемся на бок. Этот участок, отсюда и до моста Ро, весь, считай, как змея. Боитесь, не угомонятся? – машинист понятливо кивнул. – Я тоже так подумал, потому сразу по поезду отключил «барсучьи когти».
– Что отключил?!
– Систему экстренного торможения. Они в вагонах наверняка уже все рычаги пообрывали. Только ничего у них не выйдет. Теперь им остается лишь одно средство…
– А, понимаю, – сказал Сварог.
«Честное слово, какой-то восемнадцатый год, – подумал он, невидяще уставившись поверх головы машиниста на убегающий под локомотив рельсовый путь. – То заградотряд остановит, начнет вылавливать контру и ссаживать мешочников. То «зелено-буро-малиновые» нападут с гиканьем и посвистом – всякие там батьки Ангелы и отряды крестьянской самообороны. То просто путь разобран неизвестно кем и на кой. Словно отражение в зеркале, право слово… Хотя, если подумать, ничего удивительного. Людская суть везде одинакова, стало быть, когда возникают схожие обстоятельства, то и проявляется эта суть схожим образом.
Вот вам, милорды, еще одна параллель. Мои ближайшие подручные, мелкоуголовные Монах с Медведем, тоже враз возвысились – как в семнадцатом-восемнадцатом люди из безнадежных низов сразу запрыгивали во власть. Медведь так и вовсе – правая рука Щепки, великий чародей. И у некоторых неплохо получалось, между прочим. Куда-то враз девались шпанские замашки, зато проявлялась недюжинной цепкости хватка, зато выручала природная сметка. А учились на ходу и на бегу…»
– Кажется, пришла пора проверять наши с вами опасения, – сказал Сварог.
Машинист пожал плечами и показал на левую дверцу кабины.
– Лесенка с той стороны.
Для того чтобы все увидеть, лесенка и не потребовалась. Поезд как раз растянулся в длинном повороте, об изобилии которых на участке говорил машинист, и весь состав просматривался до самого хвоста. По крышам, ловко перескакивая с вагона на вагон, бежали давешние безбилетники в развевающихся за спиной черных плащах.
Худшие опасения Сварога полностью подтвердились. Безбилетники не удовлетворились проникновением в поезд. Им во что бы то ни стало требовалось поезд остановить. Оно и понятно. Скоро состав доберется до Черты, а там солдаты – как и одни, так и другие. И ребяткам са-авсем не улыбается с ними встречаться.
Сварог скинул песочного цвета плащ, бросил его на откидную лавку рядом с тихо сидящим дорожным старшиной.
– Дай-ка мне трофейные пукалки, – сказал он Монаху.
– Мне не с вами? – удивленно вскинул Монах кустистые брови.
– Лишнее. Здесь будь. Присматривай, что да как.
В чем, в чем, а в лазаньях и прыжках, равно и в удерживании равновесия на бешеном ветру, Монах не силен – комплекция не та. А если сверзится, никакая магия не спасет.
– Я с тобой, – решительно шагнула к Сварогу Келина Ван-Ради.
– Отставить! – приказал Сварог самым командным из голосов, засовывая за пояс обрезы, как пираты носили кремневые пистолеты: крест-накрест. Закинул за спину сумку с боеприпасами: – Вам, супруга моя разлюбезная, будет еще чем заняться, не торопитесь.
Келина обиженно поджала губы, но подчинилась.
Сварог открыл левую дверцу кабины, возле которой действительно имелась узкая металлическая лесенка. В лицо ударил холодный ветер. «Ну, что скажете, милостивые государи? Королевское это дело – на паровоз карабкаться? Знамо, не королевское. Наполеон или, допустим, Александр Третий с обрезами за поясом на паровоз не полезут, пока подданные отдыхают. А я могу. Я лезу. Вот такой я царь-государь, извольте восхищаться!» – подумал Сварог, забравшись на крышу локомотива.
Бешеный порыв встречного ветра чуть не сшиб с ног, заставил пригнуться. Одежда затрепетала, как корабельный вымпел. Слева-справа проносились, сливаясь в серо-зеленые полосы, стена леса и стена ветряков перед ним. А над головой иссиня-черными плитами нависали опостылевшие тучи. Дождь то ли прекратился, то ли они уже выехали из-под грозового фронта.
Любители нападать на поезда, прозванные Сварогом безбилетниками, находились уже в двух вагонах от локомотива. Заметили! Ну еще бы, тут, наверху, все хорошо просматривается. Ага. Вот и первый выстрел прогремел. Разумеется, мимо.
Сварог опустился на одно колено. Положил перед собой на ходящую ходуном мокрую крышу обрезы, один поднял. Тщательно выцеливать особого смысла не было – слишком уж неточное оружие, и поправку на ветер не возьмешь, слишком сильный. Сварог рассчитывал на психологический эффект, поддавшись которому, противник распластается на вагонах и откроет ответный огонь. В перестрелке безбилетникам ничего не светит, но время они потеряют, да патроны подызрасходуют. А еще хорошо бы затянуть перестрелку до Черты…
Сварог потянул тугой спуск, отдачей чуть не оторвало руку, пороховое облако в момент унесло и рассеяло ветром. Безбилетнички разом залегли. И тут же, уже из положения лежа, шарахнули в ответ из нескольких стволов. Выстрелов почти не было слышно, все заглушал грохот ветра и лихорадочный тарарам колес… Оп-паньки! А это как понимать? Один из безбилетников вскочил на ноги, закричал что-то, рубя воздух ладонями и указывая в сторону Сварога. Выстрелы прекратились, никто в Сварога больше не целился. Ну и? Им что, известно, кто есть Сварог? Что пули против него бессильны? Да ладно, быть того не может. Просто этот крикун, который, похоже, у безбилетников за главного, убеждает, что при таком ветре и с такой дистанции не попасть, надо подходить ближе.
Безбилетники поднимались один за другим, и Сварог бабахнул в их сторону из второго обреза, заставив вновь залечь. Теперь, чтобы вновь популять из здешнего оружия под названием «баг», его нужно долго и нудно заряжать через дуло. Но Сварогу не дали возможности поразвлечься с процессом зарядки – главный безбилетник опять что-то заорал, яростно жестикулируя. Его пылкие речи, как говорится, нашли горячий отклик в массах. Безбилетный взвод поднялся в атаку, ребятки старательно затопали по ребристому металлу, побежали так быстро, как только смогли бежать против ветра по раскачивающейся, покатой крыше.
Сварог потянулся было к шауру, как вдруг его пронзила догадка. Буквально как обухом по голове. Оставалось лишь удивляться, почему он не подумал об этом раньше. Но логически продолжать мысль, равно как и строить всяческие предположения с гипотезами, сейчас было некогда и незачем. Сейчас всплывает совсем иная первоочередная задача, простая и незатейливая, но наиважнейшая – надо брать живьем главного безбилетника.
