Шон Мур - Конан и мрачный серый бог
Несмотря на его браваду направленную наружу, он знал, что гибкий убийца был смертельным противником. Было немного предосторожностей, которые человек мог предпринять против тех странных ножей, которые убийца швырнул с такой смертельной скоростью и точностью. И потом он исчез в деревья… Для Конана было более легко разглядеть змею в траве, чем коварного туранца.
Сивитри откинулась назад на стул и сделала другой глоток вина. Она вытерла свои губы, сжав их вместе и хмурилась, как будто вкус не был приятен.
— Она жаждет бога больше, чем я думала. Это никогда не должно достаться ей, Конан. Даже притом, что она знает его истинное имя, бог зол и опасен без сомнения. Я видела дощечки, долгими ночами переписываемые давно умершим первосвященником Ибиса, который сначала охранял идола. Его гравюры предсказывают самые страшные события. После того, как бог сначала пробудится, огласивший его имя полностью уступит злу и перенесет судьбу, более ужасную чем тысяча сроков службы муки в самых глубоких ямах пытки Ахерона. Моя сестра насмехается над этим пророчеством, и я не могу убедить ее отказаться от своей навязчивой идеи. Я уберегла бы ее от этого, Конан. Мы должны найти бога, чтобы я могла передать его Карантесу, жрецу Ибиса. Только в пределах его храма может он быть благополучно сохранен.
— Если это сделано из жемчуга, почему бы не разрушить это? — Конан хмурился, смущенный.
Сивитри угрюмо рассмеялась.
— Это только кажется настолько простым. Дощечки также говорят, что никто не может разрушить бога, если он не знает шесть частей его полного и истинного имени. Жрецы Ибиса знали, но половину имен, именно поэтому они не могли ничего сделать, но охраняли реликт в течение многих столетий.
Конан рухнул на стул со вздохом раздражения.
— Я не забочусь о том, что случается, потом. Почему, Девять Адов Зандра, должен я отправляться на эти безумные поиски Медного Города? Если я рискую своей шеей, ища сокровище и победить Тоджа прежде, чем он вонзит кинжал в мою шею, и я справедливо не передал бы реликт тебе. Кром! Такой жемчуг, даже без легенд, которые украшают это, стоил бы королевский запас золота. И кто знает, что является твоей игрой, Сивитри. Возможно, ты ищешь это для вас непосредственно для богатства, или, возможно, из-за его сил. Поскольку, если ты знаешь тайное имя, что мешает тебе свергнуть свою госпожу? — Золото? — Сивитри спросила с негодованием. — Золото! Это все, что может заинтересовать тебя, варвар? Твоё сердце является столь же холодным как снежные холмы твоей Киммерии. Я не удивлена, но я думала… — Думала, что? То, что ты могла обмануть меня снова? Сивитри прервала.
— Никакая прибыль не заставила тебя спасать меня от тюремщика ассири, прежде, чем ты узнал мою скрытую цель. И ты, возможно, покинул меня в Вархии.
Я нахожусь перед тобой в долгу, Конан. Те события в «Винограде и Чертополохе» не входили в мой план. Так, если золото — все, что ты ищешь, тогда у тебя должно быть это. — Она поднялась со своего стула, щипнула освещенную тонкую свечу от канделябров, и пошла выпрямившись к гобелену. — И если ты не веришь моему рассказу, затем доставь бога к Карантесу самостоятельно. Я не предполагала, что ты желаешь путешествовать в Ханумар, поскольку общеизвестно, что пугливый Карантес никогда не покидает свой храм. Я желала сопровождать тебя только, чтобы убедиться, что проклятая статуя достигнет его благополучно.
Конан осушил последнюю винную порцию, и его губы неожиданно ощутили горький остаточный вкус — и посмотрел на изобильную пищу. Хотя он ел нечасто в последнее время, пища, казалось, утратила свою привлекательность.
Сивитри опустилась на колени, чтобы мягко выдвинуть подсвечник свечи на пол, затем поднялась и потянула в сторону гобелен, чтобы обнажить стену каменных блоков позади этого. Поскольку ее пальцы исследовали шов около пола, она забрала свою шпильку из своего ботинка и втиснула остриё в крошечный промежуток. Оставляя вложенное лезвие, она ткнула своей пяткой против самого низкого камня в полу, непосредственно ниже промежутка. Откуда-то из-за стены донёсся приглушенный лязг металла, как поворот огромного болта. Камень скользнул назад, в стену, с унылым глухим стуком.
— Следуй тогда за мной, — сказала она, поворачиваясь, чтобы встать перед Конаном. — Это ты можешь назвать свою цену за бога.
Она вытянула свою шпильку, освобождая от шва в камнях, и воткнула ее через плечо против центра стены, которая беззвучно открылась внутрь. За ним виднелась узкая, крутая лестница, ведущая вверх.
Конан поразился мастерству. Он видел немало секретных дверей за эти годы, но эта была, конечно, совершенна. В расположенной области пола он видел выставленный механизм, который двигал дверь: пруты смазанного железа и ловко — сделанные металлические колеса.
Подняв свечу с пола, Сивитри зажгла факел, висевший на стенном крюке у основания ступеньки. Заинтригованный, но опасающийся предательства, Конан следовал за нею в промежуток, делая осторожные шаги. Острый запах масла, которым смазывались внутренние края ложной стены, проникал через его ноздри.
По несвежему запаху воздуха в нише вне стены Конан предполагал, что этот проход не использовался в течение некоторого времени.
— Балвадек не знал об этом "дополнении" к его цитадели, — прокомментировала Сивитри. — Или таким образом считал Нарсар, когда сказал мне об этом. — Она остановилась перед седьмым и заключительным шагом. — Вступайте только на крайний левый край этого камня, — она предостерегла, указывая вверх.
Конан всматривался в потолок, нахмурив брови. Несколько дюжин отверстий, каждое диаметром большого пальца человека, виднелось там, в каменной кладке.
Bероятно, неправильный шаг вызывал стрелу или ловушку шипа как вертел для потенциального злоумышленника.
Сивитри скользила вдоль левой стены и достигла вершины с Конаном, державшимся вблизи позади. Выступивший проход открылся к каменному полу в пределах круглой палаты, форма которой была идентична тому резервуару, построенному, чтобы удержать воду от ливня для использования жителями в селении. Это вложение, однако, имело настеленную крышу для сохранения ресурсов намного более высокой ценности.
— Останки контрабанды, — сказала Сивитри сухо, указывая рукой на высокие стенки с баррелями.
Они лежали в стороне, маленькие дубовые бочки, отпечатанные с маркировками и марками самых драгоценных лет изготовления вина Кироса и Гхазы. Одиннадцать из них сформировали нижний ряд, с десять выше, тогда девять, и так далее, семь рядов ввысь. Конан насчитал почти шестьдесят баррелей всего. Никакая таверна никогда не увидела бы их, поскольку их содержание было ценным, сохраненным для королей. Киммериец считал, что наименее драгоценные из баррелей принесут сто частей золота.
