Девятка - Дарья Михайловна Андриянова
Я почувствовал ком в горле.
– Да.
В гостиную вошли две полуголые девушки и теперь с любопытством рассматривали меня, о чем-то тихо перешептываясь.
– Хорошо. Передай ей, что у нее ничего не выйдет.
Глава 19
Потерять жизнь – пустяк. Но видеть, как теряется смысл этой жизни, как исчезает сама необходимость существования – вот что нестерпимо. Жить в бессмысленном мире нельзя.
Альбер Камю – «Калигула»
– Так и сказал? – спросила Садрин.
– Так и сказал, – печально ответил я, раскинувшись в мягком кресле персикового цвета.
– Значит, у меня не остается выбора, – задумчиво проговорила Садрин.
– Какого?
– Война.
С этим словом Садрин скрылась на кухне, не давая мне и слова вставить против. Нет, это уже слишком. Поговорить с чертом я еще могу, но воевать… Она сама понимает, на что себя подписывает? С другой стороны, если на ее стороне начнут воевать архангелы, добром все это дело не кончится. Черту точно не выстоять, тем более, когда его способности ограничены физическим телом. Вот что. Буду ему доносить. Пусть Садрин думает, что я на ее стороне, а на самом деле я буду выведывать ее планы и рассказывать о них своему искусителю. По мне так это лучшее, что я могу сделать для черта.
– Только пальцем ее тронь, – сказал Аарон.
Я ожидал, что он скажет что-то еще, но он молчал.
– Не собираюсь я.
Хотя, если честно, это вовсе не плохая идея. Не станет Садрин – не придется мне идти против моего же черта. Все же, в самой смерти нет ничего страшного. Разве что кроме предсмертных мучений, я-то умер быстро, даже не сразу это понял.
В дверь постучали. Аарон неохотно встал и пошел в коридор, не сводя с меня угрюмого ненавистного взгляда. Я тихонько выдохнул. Он всю жизнь будет меня ненавидеть.
Я услышал, как щелкнул замок. Следом раздались крики и шум, как будто за дверью стояла толпа. Пройдя к окну, я отодвинул занавески. За окном и правда стояла разъяренная толпа. Это какой-то бунт. Они широко раскрывали рты и что-то кричали, махая руками в сторону двери. Аарон вбежал обратно в гостиную.
– Это все твой черт, чтоб его! Иди сам говори с ними.
– Чего им надо?
Аарон не ответил и ушел на кухню, к Садрин. Я вышел в коридор. В дверь барабанили, за ней слышались гневные реплики не совсем литературного содержания. Немного постояв, я все же решился открыть, иначе бы они дверь выломали.
Толпа утихла. Я осторожно протиснулся в дверную щель – открыть дверь шире не получалось из-за давки – и вышел на улицу. Люди смотрели на меня, ожидая каких-то слов. Черта среди них я не видел – и то хорошо.
– Что вам всем надо? – спросил я.
– Нам нужна Садрин! – крикнул тот, что был ближе всех ко мне. Толпа тут же завопила и закричала.
Тот, что заговорил со мной – а как я понял, это их предводитель – поднял руку. Прошла последняя волна криков, плавно переходящая в редкие шепотки, а после толпа замолкла.
– Вы пришли от черта? – спросил я.
– Нет! – кричал предводитель мне в лицо. Видно, это чтобы его армия за спиной слышала слова. – Он раскрыл нам глаза, он рассказал нам правду!
Я поджал губы.
– Какую правду?
Надеюсь, не ту, о которой я подумал.
– Он сказал, что Садрин – великая лгунья! Она говорит неправду! Клеймить ее девятью клеймами!
– Да-а-а! – закричала толпа.
– Зиг, ты же нормальный мужик, – уже тише говорил предводитель. – Ну, отдай ты ее нам, ты же сам все прекрасно понимаешь.
Мне, если честно, как-то и все равно. Я бы и отдал. Но вот кто она такая? Если меня после этого вернут в Ньяд и отправят на суд Божий – я не согласен.
– А если не отдам?.. – тихо спросил я.
– Отправлю к черту, – так же тихо говорил предводитель.
Толпа совсем замерла, видно, чтоб слышать, о чем мы шепчемся.
– Он-то тебя перевоспитает, Зиг, он-то тебе глазки откроет.
Я почувствовал, как нечто твердое шибануло меня промеж лопаток.
– Ой-ой, прости, – сказала Садрин, закрывая за собой дверь. – Не стоило стоять так близко к двери.
Толпа заорала так, что мне пришлось зажать уши руками, чтоб не оглохнуть. Женщина стояла ровно, выслушивая всю грязь, которой ее поливали.
– Позовете, когда накричитесь, – сказала она и развернулась.
Предводитель оттолкнул меня в сторону, я едва устоял на ногах. Он схватил девушку за руку и потянул на себя. Садрин не растерялась, страха не показала. Нет, она с вызовом смотрела на предводителя, отступила от него на шаг и выпрямилась.
– Вами овладела тьма. Вы не ведаете, что творите.
Ой-ой, сейчас опять начнутся ее пафосные показушные речи.
– Ты можешь опровергнуть его слова, женщина? – последнее слово он презрительно выплюнул.
– У меня есть светлое знание, данное мне свыше. Все будут судимы по их поступкам, но не по деньгам. Ведь деньги – это алкеонское. Там денег нет, и роли они не играют.
– Но как же? – спросил мужик. – Если человек богатый, соответственно, ему будет комфортно жить так же и после смерти. Если он девятка, то он привык работать, и не работать уже не сможет.
Сможет.
– Ваш черт заморочил вам голову, – ответила Садрин, все сильнее приосаниваясь. Совсем другая, не то, что дома – ленивая неряха.
– Я ли им голову заморочил, святая?
Все замолчали. Толпа выстроилась коридором, и у меня создалось впечатление, будто где-то я это уже видел. В конце этого коридора стоял черт. Он был одет в черное – в балахон, точь-в-точь такой же, какой он носил до воплощения в человека. Он начал медленно подходить к нам. Шагал раскрепощенно, но медленно. Его взгляд больше не был мягким. Он смотрел на Садрин с презрительной улыбкой и злыми искорками в глазах. Его трудно было узнать.
Садрин освободила руку от хватки предводителя и ступила вперед.
– Черт…
– Зови меня Фетаад, – перебил искуситель.
Я понял, что намечается нечто страшное.
– Фетаад, что ты творишь? – спросила Садрин. Она пошла ему навстречу.
– А ты не видишь? – искуситель положил руки на плечи Садрин и приблизил лицо к ее лицу. Глаза горели как в лихорадке, но женщина оставалась спокойной. – Я раскрываю людям глаза, святая.
– Какая тебе с этого выгода? Ты что, решил разрушить мир?
– Разрушить? Мир?
Черт отпустил женские плечи и рассмеялся. Это был холодящий, мертвый смех. Так бы смеялся ангел, но не черт с мягким взглядом.
– Мне нет дела до этого мира! – сквозь смех сказал он. –
