Джон Робертс - Грозовые Земли
— Это я должен тебя благодарить. Ладно, увидимся вечером. — Советник вышел из комнаты, и только тогда Гейл сообразил, что он не спросил у него имени и не сказал своего. Несомненно, обычаи здешней знати были весьма странными.
— Я провожу тебя, — окликнул его раб, и юноша последовал за ним по длинному полутемному коридору.
— Как тебя зовут? — спросил он раба.
Тот в недоумении оглянулся.
— Зовут? Третьим номером из седьмого отряда, главное здание, дневная смена.
— Так что же, у тебя нет имени? — Раб пожал плечами.
— С чего свободному человеку интересоваться этим?
Они прошли в небольшой внутренний дворик, откуда можно было попасть в несколько разных покоев. Комната, куда привел Гейла раб, по сравнению с огромными залами показалась маленькой, и все же она была просторнее, чем хижины шессинов Там стояли стол и несколько стульев, а также предмет, в котором он не сразу распознал кровать, украшенную резьбой и заваленную подушками. На стенах красовался причудливый орнамент.
Раб указал на дворик.
— Если угодно, то вниз по коридору и налево будет уборная, а направо — купальня для гостей. Ты можешь свободно ходить по всему дворцу, за исключением тех мест, куда тебя не пропустит стража у дверей. Ты хочешь есть?
Гейл вдруг осознал, что умирает от голода. После того, как он ранним утром сошел с корабля, произошло немало событий, но вот поесть ему не привелось.
— Да, я немного проголодался. — Прежде чем человек успел уйти, Гейл задал волнующий его вопрос: — Скажи, почему ты стал рабом?
Тот воззрился на него как на безумца.
— Почему? У меня не было выбора. — После этого он удалился.
Ответ этот мало что дал Гейлу. У человека, считал он, всегда существует выбор — в крайнем случае, им может стать смерть. Возможно, все прислужники, которых он видел во дворце, были рождены рабами.
За занавесом он обнаружил дворик, посреди которого журчал фонтан, вокруг росли яркие цветы, а над ними с гудением роились пчелы. Над керамическими плитками поднимался легкий туман — под лучами яркого солнца на глазах испарялись лужи, оставленные прошедшим дождем.
Внезапно внимание Гейла привлекли звуки музыки. Через раскрытую штору такой же, как у него, комнаты, он увидел женщину; устроившись на подушке, брошенной на пол, она играла на арфе. На талии ее красовался жемчужный пояс, шею, предплечья и лодыжки украшали золотые ленты и нити из драгоценных камней, но больше на ней ничего не было, кроме тяжелого медного ожерелья, которое указывало на то, что она — рабыня. Кожа женщины, оттененная волосами цвета воронова крыла, казалась белоснежной. Гейл не мог определить, откуда она родом. Из той комнаты он слышал также тихие голоса, но тех, кто разговаривал, видеть не мог. Гейл отпрянул, не желая, чтобы кто-нибудь решил, будто он подслушивает. Женщина подняла на него большие серые глаза, ее пальцы продолжали привычно перебирать струны арфы.
Гейл решил посетить те удобства, о которых говорил ему раб. Купальня оказалась небольших размеров комнатой, выложенной плиткой, в ее полу было наполненное ароматной водой углубление в виде раковины. Он не удержался, чтобы не насладиться этим великолепием. Сняв пояс с мечом и украшения, он спустился на несколько ступенек вниз и окунулся в бассейн. Это было поразительно — до сих пор он ни разу не купался в горячей воде. Новое ощущение приятно возбуждало, к тому же по поверхности воды плавал тонкий слой ароматического масла. Вода текла из спрятанных в стенах раковины кранов. Гейл подумал, что был бы не прочь подольше пожить в таком дворце. Вернувшись к себе, он обнаружил на столе подносы с хлебом, фруктами и холодным жареным мясом. Там же оказался кувшин с охлажденным вином. Несмотря на голод, он, по давней привычке, ел медленно и аккуратно, пытаясь представить, какова была бы реакция здешних жителей на чашу, наполненную молоком с кровью. Наверное, это вызвало бы у них отвращение, хотя юноша до сих пор не мог понять такого отношения к пище шессинов. Гейл заметил, что еда сдобрена незнакомыми ему приправами. Мясо было смазано медом, хлеб приятно пах шафраном. Молк рассказывал ему об этой пряности, которая очень высоко ценилась в Невве.
Наконец Гейл насытился. Теперь у него оставалось несколько свободных часов до вечера, когда, возможно, решится его судьба. Раб сказал, что можно свободно ходить по дворцу, и юноша решил все осмотреть как следует.
Гейл побродил по залам и коридорам, но быстро устал от вида пышной обстановки и многочисленных украшений. Рабы безмолвно сновали по своим делам, в отличие от свободных прислужников, которые двигались важно и с достоинством. Внимание юноши привлекла настенная роспись, где изображались люди, едущие верхом. Он спросил у оказавшегося рядом охранника, держат ли таких животных во дворце. Тот кивнул и показал, как пройти к строениям, которые он назвал конюшнями. Гейл вышел из дворца на заднюю террасу, откуда по склону холма, усаженному фруктовыми деревьями, спускалась лестница. У ее подножия начинался широкий луг, тянувшийся до границ поместья, где стояла городская стена. Слева виднелись низкие строения и загоны для скота — об этом Гейл догадался по доносящимся оттуда звукам и характерному запаху.
Спустившись по лестнице, юноша вновь с наслаждением ощутил под босыми ногами землю. Он подошел к одному из строений, где у огороженного загона стояла небольшая группа людей. Мужчины были одеты только в короткие штаны из кожи. Они не носили медных ошейников, а значит, не являлись рабами. Перед ними лежал какой-то непонятный предмет сложной конструкции — к изогнутому деревянному остову крепились полосы из кожи.
Молодой воин застыл в изумлении, когда в загон выпустили неизвестное ему животное. Мужчины вели его, держа за веревки, продетые непонятным способом через его рот. Это было самое красивое животное, которое когда-либо видел Гейл — грациозное и великолепно сложенное, с длинными и стройными, но в то же время сильными ногами; они заканчивались нераздвоенными округлыми копытами. Тело сужалось от массивной грудной клетки к пояснице, а затем снова расширялось к могучему крупу. У животного был блестящий длинный хвост; изящную выгнутую шею венчала удлиненная голова с маленькими ушами и прекрасными умными глазами. Небольшие рожки этого зверя загибались назад, почти смыкаясь в круг. Также у него была короткая густая грива и жесткая борода. Когда животное подвели ближе, Гейл увидел, что веревки, за которые его держали, прикреплены к кольцам, продетым сквозь проколотую нижнюю губу.
Но Гейла поразила не только дивная красота этого создания — оно излучало могучую силу. Такой мощной ауры он не чувствовал даже у длинношея. Великолепное зрелище так увлекло его, что он не услышал шагов за спиной.
