Валерий Иващенко - Не убояться зла
Впереди у лестницы на галерею замаячила согбенная фигура слуги, ожидающего, когда на него обратят внимание. И всем видом он давал понять — есть нечто сообщить.
— Я поняла, ваше величество. Политика, — и уже громко, исполненным холодного величия голосом Эстрелла спросила у слуги. — Вернулись с прогулки принцессы?
Лакей в своей угодливости согнулся бы еще ниже, но тесноватая ливрея и так грозила разойтись по швам на отнюдь не тощей спине.
— Точно так, ваше высочество. Их светлость черный барон изволили доставить обеих принцесс и отправили малышек спать.
Донья Эстрелла, оживленно блистая чудными очами после великолепно удавшейся аферы, кивком отпустила слугу и перевела взгляд на сопровождающего ее Императора. Но не успела она прощебетать извинение, дабы отлучиться и пойти проведать дочерей, как ее заботливый тесть и любящий дед обеих малолетних проказниц улыбнулся.
— Пошли вместе посмотрим, Эстрелла.
И сказано это было таким отеческим тоном, что невзирая на отсутствие в обращении всяческих титулов, слова повелителя огромной Империи прозвучали не оскорбительно, но просто и по-домашнему.
Пройдя по галерее и тихонько отворив дверь в детскую, донья Эстрелла на миг остолбенела от увиденного и некоторое время в изумлении только открывала и закрывала рот. Справедливости ради стоит отметить, что реакция Императора, ожидавшего увидеть что угодно, но только не такое, оказалась примерно той же. И было от чего!
В своих кроватках, разметавшись во сне, сладко сопели обе малышки. Мордашки их не отличались чистотой, но за сияющие даже сквозь сон улыбки обеих сердце матери простило бы и куда больший грех. На животе Алисии клубочком свернулась пушистая рыжая белка и дрыхла так же самозабвенно и безмятежно, как и ее маленькая хозяйка. А Рамона свою такую же подружку прижала к себе, обняв ручонкой совсем запросто, словно какую-нибудь игрушку.
Детские одежки, запачканные болотной тиной, налипшей хвоей и кто знает чем еще, оказались разбросаны и развешаны по всей комнате в художественном беспорядке. А красненький башмачок Алисии вообще висел на рожке люстры, и внутри него покоился тускло мерцающий шарик магического светильника.
В углу, прямо на ковре, спал чернокнижник, подсунув себе под голову плюшевого медведя. При этом он и во сне не убрал ладони с рукояти лежащего рядом меча, и Эстрелла на миг даже посочувствовала тому, кто осмелился бы умыслить злое против ее дочерей — уж она-то знала эту обманчиво-расслабленную позу.
А в довершение всех несуразиц, по подаренному посланниками харадского султана толстому, пушистому и баснословно дорогому ковру стадами и толпами прыгали разнокалиберные жабки всех цветов и оттенков. Чуть ли не строем ходили, паразитки — но хорошо, хоть не квакали. Гадость какая! И даже красавец Панч, выросший в великолепного пепельной масти кота, с ужасом взирал сверху на эдакое непотребство, от греха подальше забравшись на золоченый комод и на всякий случай распушив валенком роскошный хвост. Зеленые его глазищи мерцали злостью и брезгливостью на все это безобразие, и как бы в ответ на удивленно-неодобрительное покачивание головы Эстреллы бедняга тихонько мяукнул.
Вот такая вот славная вышла прогулка…
Глава 18
Флотский сержант, зябко кутаясь от холодного морского ветерка в короткий полушубок, недоумевал. Во всаднике, провожатым к которому его назначил комендант верфи, нет-нет, да проскальзывало что-то неуловимо странное. С виду обыкновенный пожилой дворянин на хорошем скакуне, коих иногда встречаешь в пути и тут же забываешь. Но в повороте головы с длинными, по здешней южной моде, бакенбардами, во всей посадке и манере говорить было что-то такое, от чего морячка так и подмывало вытянуться во фрунт и отдать честь.
Нет, армией или родным флотским начальством (глаза бы его пореже видели!) от неизвестного вельможи не веяло. Уж это-то повидавший виды служака почуял бы вмиг. Да и не тайная государева служба — те так явно не светятся. И все же было во всаднике нечто особое, властное и гордое, что невозможно привить или выучить. Повидал сержант всяких — и генералов, и адмиралов, и маркизов. А уж баронов и гордых могучих рыцарей — не счесть. И легче всего бы недоумевающий моряк именно таким представил себе никогда не виданного Императора — властным, жестким словно камень и в то же время немного романтичным.
Но это оказался не Император…
Железный лист протестующе взвизгнул, когда на него обрушилось заклинание, заставляя гневно задрожать этот металл, что так люб сердцу воина и кузнеца. Загореться на миг жаром — и все же покориться, принять в себя толику чужеродной магии.
— Готово, следующий! — устало произнес Valle, распрямляясь и смахивая с лица пот.
Бесполезно — багровая, застящая зрение пелена усталости ни на миг не отпускала. И приходилось смотреть истинным, магическим зрением. Отдохнуть? Вот уж нет — снова нахлынут воспоминания и взгляд матери… о-о, нет сил больше! И потому волшебник встряхнулся всем исходящим на холоде паром телом, и прикрикнул:
— Быстрее шевелитесь, бородатые!
Двое гномов в кожаных фартуках проворно ухватили клещами лист металла, подняли его с массивного, срубленного из дубовых плах помоста и утащили в сторону возвышающегося сбоку полуодетого фрегата.
Третий. Третий горделивый посланец флота Империи скоро сойдет на воду, грозя врагам мощью своих баллист и сияя медью защищенных от магии бортов. И черный маг, с кропотливостью муравья накладывающий на внутренний слой обшивки только ему одному доступную магию, вправе был гордиться. Да, именно гордиться — не столько собой, сколько своей работой. Направленной на укрепление кораблей, флота, а в конечном итоге — всей родной страны.
Но размышления молодого волшебника во время короткой передышки оказались прерваны озабоченной скороговоркой подбежавшего начальника стапеля.
— Куды ж гоните, ваша милость? Пожар, что ли… уж на что мои гномы работяги, а и то — из ушей скоро пар пойдет. Опять же — там высокородный дворянин приехали, вами интересуются.
Valle повернулся на голос, постепенно, медленно ощущая, как нехотя тело и слитно с ним работающая душа выходят из боевого транса, куда он сам себя загнал, повышая темп работы. Спешить и впрямь некуда. Но работать с ленцой? Нет, увольте — такое не для нас.
— Кто таков? — молодой волшебник кашлянул, изгоняя из горла хрипотцу надсадного дыхания.
— Не сказали, — пожал плечами коротышка-гном. — Но с виду гордые, хоть бы и сам Ампаратор.
Призадумавшись, Valle накинул на голые плечи, прямо-таки лоснящиеся от пота, полушубок и вслед за бородачом пошел к выходу из дока. На полпути закурил, коль скоро уж в глазах совсем просветлело. Надо же, хоть бы и сам Ампаратор, хмыкнул он. Ну посмотрим, у кого там желание возникло — пообщаться с чернокнижником…
