Ирина Котова - Королевская кровь. Сорванный венец
– Приветствую, ваше величество! Ты все такая же красавица, только выглядишь уставшей.
– И тебя приветствую, царица, – душевно ответила Ирина. С Иппоталией они всегда находили общий язык, не то что с правящими монархами других стран. – Все ли твои кобылки здоровы?
Царица Талия хохотнула.
– И кобылки, и жеребцы, милая, все прекрасно. А что у тебя там за безобразие творится? Совсем мужики от рук отбились? Ой, извини, Святослав, – бросила она, увидев, как поднял брови принц-консорт.
У серениток были весьма своеобразные представления об идеальной семье. Главенствовала всегда старшая женщина, которая могла официально иметь до трех мужей. Что сделаешь, если долгое время на острове Маль-Серене, отделенном от материка небольшим проливом, мужчин рождалось гораздо больше, чем женщин.
– Да, я обеспокоена, – подтвердила королева. – И еще очень интересно, зачем нас собрал Луциус.
– Сейчас все узнаем, – раздался бас короля Блакории. Этот мужчина был мощен, черноволос и бородат, с пронзительными умными глазами. – Приветствую вас, мои прекрасные дамы.
Иппоталия сверкнула глазами, а Ирина улыбнулась и кивнула – король Гюнтер был известным дамским угодником.
– И почему, интересно, – пробасил он, – мы собираемся дистанционно, вместо того чтобы посидеть вместе, пообщаться поближе… Талия, может, заглянешь ко мне после совета?
– Может, и загляну, – благосклонно ответила царица, завлекательно поводя полными плечами. Ирина вдруг вспомнила, как Иппоталия несколько лет назад, на двадцатилетии своего восхождения на трон, когда на острове собрались высокие гости со всего континента, хвасталась норовистыми жеребцами. И когда один из них по какой-то причине взбесился, вскочила на него и сама лично вот этими обманчиво мягкими руками так придушила бедное животное, что тот покорился и рухнул, роняя пену. Да уж, серенитским мужикам не позавидуешь. А вот Гюнтер мужик крепкий, его не сильно заломаешь. Ирина внутренне захихикала, представив себе, как вместо занятий любовью эти двое проверяют, кто сильнее. Настроение стремительно улучшалось.
В зеркале уже появился молчаливый король Вермонта, Демьян, кивнул присутствующим и уткнулся в газету. Талия сделала страшные глаза и одними губами пробормотала: «Суров!»
– Я не суров, дорогая Иппоталия, – раздался из-за газеты голос правящего монарха, и царица поморщилась – забыла, что у оборотней-берманов абсолютный слух. – Простите меня, но во дворце нет ни минуты покоя, я с утра так наговорился на собрании министров, что для меня счастье помолчать.
– Конечно, Демьян, – вразнобой ответили его коллеги и примолкли. Демьян был гораздо младше всех, но так их порой отчитывал, что непонятно было, кто тут младше.
Зеркало тем временем уже показывало императорскую чету Йеллоувиня, чинно расположившуюся на высоком шелковом диване, и их первого наследника, сидящего у ног отца.
Все присутствующие встали и синхронно с императорской четой поклонились друг другу по восточному обычаю. «Надо было и Ангелину сюда привести, раз коллеги своих детей не постеснялись», – подумала Ирина-Иоанна. Хотя кто знает, о чем пойдет речь, а сюрпризов она не любила.
– Мои глаза восхищены честью видеть вас, братья и сестры мои, Ирина, Иппоталия, Гюнтер, Демьян, – мягким голосом произнес худой и высокий очень пожилой император Хань Ши. – Но где же наш сегодняшний хозяин? Опаздывает!
Йеллоувиньский император был очень пунктуальным и не переносил опозданий.
– Я уже здесь, – послышался нетерпеливый голос инляндского короля Луциуса. Высокий, стройный, рыжий, он усаживался в кресло. – Простите, коллеги, один из учеников мага, настраивающего Зеркало, упал в обморок, пришлось все заново начинать.
Все опять стали здороваться, спрашивать друг у друга стандартное «Как у вас погода, как дети-жены», и это затянулось минут на двадцать, пока молчавший Демьян Вермонт не произнес громко:
– Луциус, давай вернемся к повестке дня, я не могу сидеть тут до бесконечности.
И у всех сразу появился деловой настрой. А у монарха Инляндии появилось виноватое выражение на лице.
– Коллеги, я собрал вас здесь, чтобы официально объявить: из-за недостойного поведения Ангелины Рудлог мой сын настоял на разрыве договора о помолвке.
После этого наступила оглушающая тишина. Демьян Вермонт с громким шуршанием сложил газету, всем видом показывая «Сейчас тут будет интересно», Гюнтер прошептал Талии: «Вот поэтому мы и собрались сегодня дистанционно», а королева Ирина-Иоанна преувеличенно ласково переспросила, чувствуя, как прекратившаяся было боль с новой силой застучала в виски:
– Лици, о каком недостойном поведении речь?
Луциус Второй, король Инляндии, опустил глаза, но твердо сказал:
– Ангелина крутит шашни со своим телохранителем. Народ не поймет, если второй принц станет принцем-консортом у б…
В глаза королеве ударила темная волна, и сквозь нее она видела, как Иппоталия привстает в возмущении со своего места, а кто-то, кажется, Гюнтер, кричит, срываясь в рычание: «Заткни свой поганый рот, Лици!»
Сзади Святослав положил руку ей на плечо, успокаивая, но Ирина этого уже не почувствовала. Плети неконтролируемой ярости ударили по зеркалу, заставив всех монархов выставить вперед руки в защитном жесте. Зеркало пошло волнами и помутнело, и придворный маг с учениками забормотали, двигая пальцами, пытаясь стабилизировать портал. С той стороны то же делали маги других государств.
– Иришка, успокойся, – кричал Гюнтер, а Талия что-то шипела Луциусу, сидящему неестественно прямо с выставленной вперед рукой и удерживающему защитный экран.
– Б…?! – орала королева, впавшая в фамильную рудложью ярость и хлеставшая зеркало проклятиями. – Ах ты сукин сын, тварь, дерьмо поганое! Да моя дочь хранит себя нетронутой, пока вы, суки, оттягиваете помолвку, а твой сынок свой стручок половине королевства всунул! Да если бы я знала, хер бы я шесть лет назад вам помощь в составе двух егерских полков отправила, может, сидел бы на троне очередной разбойник и не выпендривался!
Демьян Вермонт покачал головой, встал, легко удерживая щит, прошел сквозь нестабильное зеркало, вызвав восхищенный вздох у тех, кто был в адекватном состоянии. Под щитом зашел к ничего не видящей, кроме Луциуса, Ирине и, спросив взглядом разрешения у Святослава, резко нажал орущей королеве на виски. Она сразу осела, в глазах посветлело, стали проявляться лица ее коллег. Талия, обеспокоенная и сердитая, Гюнтер, раздраженно выговаривающий что-то Луциусу, сидящему с красными пятнами на скулах, император с легкой спокойной улыбкой на желтом лице и его сын с расширившимися почти до нормального состояния глазами.
