Имя мне Тьма - Евгений Фронтикович Гаглоев
Худой и нескладный Степан хмуро уставился на Егора, тоже не зная, что сказать. На нем были потрепанные джинсы с дырами на коленях, вытертая футболка грязно-серого цвета, поверх нее – короткая кожаная куртка. На тощей шее поблескивала толстая цепь. Короткие темные волосы в беспорядке торчали в разные стороны, а в ухе блестела серьга. Егор ошалело разглядывал Бузулуцкого, забыв, что все еще держит в руке блинчик со сгущенным молоком.
– О, ты уже дома? – преувеличенно радостно осведомился отец, входя в кухню. – Вот, знакомься, это Степан Бузулуцкий. А это Егор, мой сын.
– Знакомы… – сдавленно выдохнул Егор.
– Привет. – Бузулуцкий, в отличие от отца, смотрел хмуро. Под глазами у него залегли темные круги, веки слегка припухли. Егору показалось, что он недавно плакал.
Парень шагнул к столу и неловко протянул Егору руку для приветствия. Рукав куртки задрался, и Кукушкин увидел татуировки, покрывающие его предплечье. Черные узоры, напоминающие паутину, покрывали бледную кожу и скрывались под тугой бинтовой повязкой, которой было перехвачено его тонкое запястье.
– Привет. – Егор наконец сбросил с себя первое оцепенение.
Он посмотрел на протянутую руку, затем на блинчик в своих испачканных сгущенкой пальцах, а потом сдуру буркнул:
– Угощайся!
И сунул блинчик в руку Степана. Бузулуцкий замер, тупо глядя на блин в своей руке, а Роман, не сдержавшись, хохотнул.
– Ты бы ему еще кофе в ладонь налил, чудила! Степан, иди мой руки и садись за стол. Сейчас буду вас кормить. – Роман распахнул дверь холодильника. – У нас тут суп вчерашний был и колбаса. Сейчас бутербродов нарежем.
– Да не, все норм. – Степан пожал плечами и сунул блинчик в рот, а затем начал стаскивать с плеч куртку.
– Прости, – смутился Егор. – Сам не знаю, как так получилось. Я не хотел.
Он вскочил на ноги, чтобы дать гостю полотенце, лежащее на краю подоконника. Запнулся за ножку стола, начал падать, попытался удержать равновесие, но у него ничего не получилось. Егор рухнул в проход между столом и холодильником, ударившись локтем о столешницу. Тарелка с блинами полетела на пол, сверху на нее шлепнулось блюдце со сгущенным молоком.
Когда все затихло, Роман и Степан молча уставились на Егора, лежащего на полу.
– Ну вот, – чертыхнулся отец. – Поели блинов.
В этот момент Степан громко хрюкнул. Затем еще раз, после чего начал смеяться и уже не мог остановиться. Роман тоже захохотал, вскоре к нему присоединился и Егор. Напряжение быстро спало, вскоре все уже сидели за одним столом и ели блины, которые даже с пола были не так уж и плохи.
Тем же вечером Роман рассказал сыну, что у Степана Бузулуцкого серьезные проблемы, с которыми парень самостоятельно может просто не справиться, и предупредил, что какое-то время тот поживет у них. Егор не возражал, благо в их квартире была свободная комната. Так Бузулуцкий вошел в их жизнь, и больше Егор с ним почти не расставался.
Вкратце он рассказал историю их знакомства Даше, и та тоже рассмеялась, представив картину с блинами и сгущенкой.
– Жаль, я этого не видела, – сказала Алина. – Может, как-нибудь повторите специально для меня?
– Держи карман шире, – ответил Егор. – Я тогда еле отмылся.
– Терпеть не могу блины, – поморщилась Вика, оторвавшись от своего блога. – Вообще не понимаю, как вы их едите. У меня от блинов дикая изжога. Кстати, у меня и сейчас изжога. – Она недовольно уставилась на свою тарелку. – Чем меня тут отравили? Вы, случайно, не в курсе, от чего изжога бывает?
– От кислых продуктов, – ответила ей Алина. – И от тебя.
Даша расхохоталась. Оскорбленная Вика быстро начала собираться домой, вспомнив о каких-то неотложных делах. Закончив обедать, все остальные расплатились и тоже начали собираться. Даше как раз написала мать, сообщив, что ждет ее в вестибюле музея. Егор отправился проводить девушку, а Алина со Степаном зашагали к ближайшей станции метро.
Сегодня, сидя напротив Степана в кафе «Рассвет» и слушая вполуха рассказ Егора, Алина представляла себе совершенно другую картину. Они только вдвоем с Бузулуцким ужинают в этом самом зале поздним вечером. Звучит тихая романтическая музыка, колеблются огоньки свечей. Их свет мерцает в глазах Степана, когда он с обожанием смотрит на Алину, держа ее за руку, как же без этого?
Больше в кафе никого нет. Даже официанты стараются подходить пореже, чтобы не мешать двум влюбленным. Пальцы Алины и Степана нежно переплетаются на белой скатерти.
«Ты так прекрасна сегодня, – шепчет Бузулуцкий, пронизывающе глядя на нее. – Как хорошо, что мы наконец остались вдвоем, без всех этих друзей. Я люблю их, но иногда они так навязчивы. И не понимают, когда нужно оставить нас наедине». – «Я тоже этому рада», – призналась бы Алина.
А затем он пригласил бы ее танцевать. И Степан был бы в элегантном черном смокинге, а она – в длинном и пышном бальном платье. Они кружились бы в вальсе по всему залу, сметая горящие свечи… И вдруг ее платье вспыхнуло бы, а сама она заполыхала, как факел. А потом кафе сгорело бы к чертовой бабушке, но они вдвоем спаслись. Степан Бузулуцкий вынес бы ее на своих сильных руках, уложил на мягкую траву в ближайшем парке и начал делать ей искусственное дыхание. А она бы долго притворялась, что еще не пришла в сознание, наслаждаясь этим моментом… И утром о них упоминали бы в заголовках всех газет и новостных пабликов…
Минутку. Кажется, мечты завели ее немного не туда.
Алина нервно моргнула и встряхнула головой, отгоняя видения.
– Нормально ты Сазонову приложила, – с улыбкой вспомнил Степан на ходу.
– А? – встрепенулась Алина. – О, ты про Вику? Она меня бесит, – честно призналась Поздеева. – Впрочем, как и мы ее, она же этого не скрывает. Вообще очень странно. Дашка вроде нормальная девчонка. Так зачем же она дружит с такой стервой?
– Может, не такая уж она и стерва? – пожал плечами Бузулуцкий.
– Помнишь, как Дашка на открытии случайно выбила поднос из рук Егора? – спросила вдруг Алина.
– Конечно! Разве такое можно забыть?
– Их тогда еще кто-то снял на видео. А потом эти видеоролики разлетелись по всей сети, и все журналисты писали, будто бы она напилась и устроила пьяный дебош во время открытия новой выставки. Под этими постами потом столько издевательских комментариев было. Мол, зажравшиеся дети богачей творят что хотят! Не представляю, что бы я чувствовала на месте Даши, если бы такое писали обо мне.
– Она вроде привыкла не обращать внимания на такие вещи.
– Она вообще мало на что обращает внимание! А вот я обратила, – заявила Алина, поправив очки на носу. – Это видео Вика снимала.
– Да
