Избранный поневоле - Александр Олегович Курзанцев

“Спящая красавица”, пробудилась часа через три, после чего, повозившись за шторкой, к нам вышел уже похожий на человека, помытый и опрятно одетый Глушаков.

Присев обратно в кресло, он въерошил пятернёй волосы, затем хлопнул ладонями по подлокотникам и произнёс:

— Ладно, говорите, с чем пришли.

Я посмотрел на Иквуса, увидел его встречный взгляд и сам ответил:

— Сева считает, что мы не одиноки во вселенной.

Сергей тоже посмотрел на верховного чародея, но тот только со вздохом закрыл лицо ладонью.

— В смысле, — пояснил я, — что мы засекли спускающийся к нам на планету из космоса корабль.

На этих словах поскучневший было Глушаков встрепенулся и, оживившись, уточнил:

— Чей корабль?

Но я только развёл руками:

— А кто его знает. Он столкнулся с нашим кораблём, который в это время взлетал.

— У вас тоже есть корабль?! — брови бывшего трудовика полезли на лоб.

— У нас был корабль, — отняв руку от лица, хмуро ответил Иквус, выразительно поглядев на меня.

— Взорвался, — развёл я руками.

— Понятно… — Глушаков вновь поскучнел, спросил, — а что хоть за корабль был?

— Малый исследовательский катер, — вновь ответил Иквус, — проект старой империи, находился в замке верховного чародея.

— А документации на него, чертежей там, прочего, не сохранилось? — с надеждой в голосе поинтересовался Сергей.

Сева вновь покосился на меня, и я вновь развёл руками.

— Понятно, — вздохнул Глашаков, — тоже взорвались?

— Превратились в ничто, — дипломатично уточнил я.

— А от меня вы хотите, чтобы я для вас построил другой корабль?

— Нет, — покачал головой Сева, решив взять инициативу в свои руки, — такой задачи не стоит. Нам нужны системы наблюдения за космосом, чтобы попытаться определить, откуда этот аппарат прилетел.

— Так может он из другой системы? — со скепсисом в голосе заметил Сергей.

— Нет, — Иквус закинул ногу на ногу, откидываясь на спинку дивана, — я успел снять энергетические характеристики с него, он внутрисистемный, у него просто не было источника энергии достаточного чтобы долететь даже до ближайшей звезды.

— Хм, вот это уже интересно, — Глушаков задумчиво почесал щетину.

Начальник инженерной кафедры погрузился в раздумья, а мы с Иквусом принялись терпеливо ждать, что он нам ответит.

— Есть пара вариантов, — наконец отмер Сергей, — первый это поиск визуальным методом, через телескоп рефрактор, но это долго и муторно. И другой вариант, это направленный регистратор электромагических возмущений не характерных для естественного фона.

— Лучше оба, — внезапно произнёс Иквус, — регистратором определим направление, а визуально произведём фиксацию цели. Сможешь оба сделать?

— Смогу, — ответил Глушаков, — есть у меняя несколько групп среди студентов, кто увлекается изучением космоса, вот им задачку и поставлю.

— Сколько на это потребуется времени?

— Приборы не слишком сложные, должны за неделю управиться…

Через неделю мы уже были на площадке высоко в горах, где силами глушаковских студентов уже монтировалось две обсерватории.

За неделю из ничего появилось два здоровенных купола на ровной как стол каменной площадке, и, пусть внутри были одни голые стены без какой-либо отделки, но самое главное, что необходимые приборы уже были установлены, позволяя нам вести наблюдение.

Пока регистратор в автоматическом режиме сканировал небо, рисуя самописцем на бумажном рулоне зубчатую линию, мы продолжали обсуждать, что делать, если пришельцы из космоса всё-таки будут обнаружены.

— А я говорю, они не могут быть злые, — веско произнёс Сергей, после чего захрустел половинкой огурца, сидя на раскладной табуретке возле импровизированного стола.

Голоса наши гулко отдавались эхом в каменном своде обсерватории, где сохранялась почти полная тишина нарушаемая лишь стрёкотом самописца.

— Это ещё почему? — Иквус попивал кофе из маленькой кружечки, которую держал оттопырив мизинец, всем видом показывая, что он английский аристократ. Однако я привык и давно уже на это внимание не обращал, у каждого, как говорится, свои причуды.

— Потому что разум развившийся до стадии космических путешествий сделать это может только созидательным путём. Агрессия здесь не поможет.

— А кто говорит, что они агрессивные? Наоборот, они могут посчитать агрессивными нас и поэтому уничтожить, ради мира и созидания, — степенно ответил ему Сева.

Глушаков фыркнул и помотал головой.

— Есть и третий вариант, — включился в беседу я, — что если, агрессивный вид каким-то путём получил технологии от другого, не агрессивного вида? Или же, изначально неагрессивный вид, выйдя в космос, столкнулся с такими трудностями, что им пришлось стать агрессивными? А может вообще…

— Бред, — припечатал Сергей.

— А по моему, вполне логичные умозаключения, — ответил ему Сева.

— Да бред же! — эмоционально воскликнул Глушаков, ни в какую не желая с нами соглашаться.

Спор потихоньку начал разгораться, но в это время раздалась длинная звонкая трель и мы тут же замолкли, оглядываясь на новый источник звука.

— Это же регистратор, — подскочил Сергей, — суточное сканирование прошло и теперь мы можем посмотреть все сигналы которые он зафиксировал за полный оборот планеты.

Подбежав к прибору, он вскрыл большой контейнер с бобиной, на которую накручивалась лента самописца и принялся вытягивать её наружу, внимательнейшим образом разглядывая.

— Что за чёрт, — вдруг произнёс Глушаков, хмурясь. Резко дёрнув на себя ленту, быстро отмотал ещё пару метров, вперился ястребиным взором.

— Ерунда какая-то, — пробурчал он вновь, а брови сошлись к переносице, добавляя ему чуточку удивлённый вид.

— Что там? — нетерпеливо спросил я, но Сергей только резко мотнул головой и отмотал ещё метров пять.

Странное поведение товарища заинтересовало и Иквуса, и мы, окружив Глушакова с двух сторон, тоже стали внимательно вглядываться в прыгающую по ленте кривую линию.

— И? — спросил я вновь, после пары минут разглядывания ничего не говорящих моему несведущему взгляду загогулин.

— Что, и? — переспросил Сергей, не отрываясь от изучения показаний регистратора.

— И что тут регистратор определил?

Посмотрев на меня, Глушаков отложил ленту, задумчиво посмотрел куда-то вдаль, а затем ответил:

— Что всё куда более странно, чем я думал.

— И что это значит? — спросил в свою