Джон Норман - Изгой Гора
Я попросил факел.
Дверь была заперта, но я ударом ноги вышиб ее, защитившись при этом на всякий случай щитом.
За дверью было темно и тихо. Повстанец вложил факел в мою руку. Я сунул его в дверь.
Пол казался сплошным, но я знал, что где-то здесь западня.
С баррикады принесли длинную доску, я и положил ее поперек комнаты. Затем осторожно пошел по доске. Ловушка не сработала, и я оказался у входа в темный туннель.
Ждите меня здесь, – приказал я, и, не слушая протестов, отправился в путешествие по лабиринту дворцовых коридоров. Моя память вела меня безошибочно из коридора в коридор, из холла в холл – я стремился к комнате Совета.
По дороге я не встретил ни души.
Зловещие мрак и тишина, казалось, таили в себе смертельную опасность. Я не слышал ничего, кроме своих собственных шагов.
Дворец казался покинутым.
Наконец, я пришел к комнате Совета – комнате Золотой Маски. Тяжелые двери медленно открылись под нажимом моего плеча.
Комната была освещена горевшими на стенах факелами. Над золотым троном тускло поблескивала золотая маска, сделанная в виде прекрасного, но холодного женского лица. В ее полированной поверхности зловеще отблескивали огни факелов.
На троне сидела женщина в золотой маске и мантии татрикс Тарны, на шее ее было ожерелье из серебряных монет. На ступенях перед троном стоял воин в полном вооружении, державший в руках голубой шлем Тарны.
Неторопливым движением Торн одел шлем. Затем обнажил меч, поправил щит и снял с левого плеча длинное копье с широким наконечником.
Я ждал тебя, воин, – сказал он.
ГЛАВА 25. КРЫША ДВОРЦА
Военные кличи Тарны и Ко-Ро-Ба слились в один, когда я и Торн бросились навстречу друг другу.
Оба одновременно мы метнули копья, которые мелькнули в воздухе, как две встречные молнии. Оба мы подставили свои щиты, слегка наклонив их, чтобы удар копья не был прямым. Оба мы метнули удачно, и копье Торна вызвало громовой звук, ударившись о мой щит.
Бронзовый наконечник копья пробил щит, все семь слоев кожи боска, и теперь щит был уже бесполезен. Я мгновенно выхватил меч и обрубил ремни, которыми он крепился к руке.
В тот же момент и щит Торна со звоном покатился по полу. Мое копье тоже пробило его и прошло чуть выше левого плеча.
Мы бросились друг на друга, как дикие ларлы, и наши мечи со звоном скрестились. Чистая, прозрачная, звенящая музыка боя сопровождалась лишь сверканием снопов искр.
Женщина в золотой мантии, сидящая на золотом троне, казалось, бесстрастно смотрела, как перед ней сражаются два воина: один – в голубом шлеме Тарны, другой – в алой тунике касты Воинов Гора.
В полированной поверхности золотой маски отражались наши движения.
По стенам комнаты метались две огромные бесформенные тени.
И затем на полированной поверхности маски осталось только одно отражение, а на стене – одна уродливая тень.
Торн лежал у моих ног.
Я выбил ногой меч из его руки и перевернул его тело. Грудь воина судорожно вздымалась под окровавленной туникой, рот жадно хватал воздух, голова бессильно лежала на каменном полу.
– Ты хорошо дрался, – сказал я.
– Я победил, – прошептал он еле слышно. Гримаса боли исказила его лицо.
Я не понимал, что он имеет в виду.
Я отошел от Торна и посмотрел на женщину, сидящую на троне.
Она медленно, шаг за шагом, спустилась с возвышения, к моему полному удивлению, бросилась перед Торном на колени и опустила голову на его окровавленную грудь.
Я вытер меч о тунику и вложил его в ножны.
– Мне очень жаль, – сказал я.
Женщина, казалось, не слышала меня.
Я отошел назад, оставив е наедине со своим горем. Я слышал звуки шагов в коридоре. Это были солдаты и повстанцы. Стены дворца уже дрожали от их победной песни.
Девушка подняла голову в золотой маске и взглянула на меня.
Я не ожидал, что такая женщина, как Дорна, может испытывать любовь к мужчине.
И впервые за все это время я услышал голос из-под золотой маски:
– Торн победил тебя, – сказала она.
– Не думаю, – сказал я. – А ты, Дорна Гордая, теперь моя пленница.
Раздался безжалостный смех, руки девушки в золотых перчатках сняли золотую маску и я, увидев лицо девушки, оцепенел.
На коленях перед Торном стояла не Дорна Гордая, а Вера из Ко-Ро-Ба, которая была его рабыней.
– Ты видишь, – сказала она, – что мой господин победил тебя, но не мечом, а хитростью. Он выиграл у тебя время, и теперь Дорна Гордая уже далеко.
– Почему ты это сделала? – крикнул я.
Она улыбнулась.
– Торн был очень добр ко мне.
– Теперь ты свободна.
Ее голова снова упала на грудь воина и все тело затряслось от рыданий.
В этот момент в комнату ворвались солдаты вместе с повстанцами во главе с Ларой и Кроном.
Я сказал, указывая на девушку:
– Не трогайте ее! Это не Дорна, а Вера, рабыня Торна.
– Где Дорна? – спросил Крон.
– Сбежала, – угрюмо ответил я.
Лара посмотрела на меня.
– Но дворец окружен, – заметила она.
– Крыша! – вдруг крикнул я, вспомнив о тарне. – Быстрее туда!
Лара бежала впереди, а мы за ней. Она показывала дорогу на крышу, уверенно ведя нас по темным коридорам. Наконец мы добрались до спиральной лестницы.
– Сюда! – крикнула она.
Я оттолкнул ее назад и бросился вверх по темным ступеням. Вскоре я был уже у двери и одним ударом вышиб ее. Голубой прямоугольник неба ослепил меня.
Я почувствовал запах огромных крылатых хищников.
Я выскочил на крышу, невольно зажмурив глаза от яркого света.
На крыше было три человека – два охранника и надсмотрщик, который мучил меня в подземной тюрьме дворца. Он держал на ремне огромного белого урта, с которым мне уже доводилось встречаться.
Охранники прилаживали корзину к сбруе большого коричневого тарна. Поводья птицы были прикреплены к корзине. В ней сидела женщина, в которой я сразу узнал Дорну Гордую, хотя она была одета в простые серебряные маску и мантию.
– Стой! – крикнул я, бросаясь вперед.
– Убей! – крикнул надсмотрщик, показывая на меня кнутом и спуская с поводка урта, который сразу бросился ко мне.
Это чудовище, похожее на гигантскую крысу, было быстрее молнии. Двумя огромными прыжками урт пересек крышу и бросился на меня прежде, чем я успел среагировать.
Я успел только защитить мечом свое горло от его пасти. Дикий вой был слышен, наверное, далеко за стенами Тарны. Он рванулся, и лезвий выскочило у меня из рук. Я обхватил руками его шею и сдавил ее, прижимаясь лицом к грязному белому меху. Меч вывалился у него из пасти и со звоном упал на пол крыши. Я сжимал его горло, стараясь отвести подальше от себя эти страшные челюсти, усеянные тремя рядами острых пилообразных зубов, которые стремились вонзиться в меня.
