Вильям Кинг - Победитель троллей
Он остановился, чтобы перевести дыхание и унять сердцебиение. Он попытался сосчитать преследователей, но это было слишком сложно. Свет раннего вечера скрывал их, они терялись в серых камнях скал. Феликс сотворил охранительный знак в виде молота на груди и призвал в душе Сигмара.
Он всегда подозревал, что умрет в каком-нибудь далеком и пустынном месте. Это неизбежно вытекало из его странствий с гномом. Он только не мог представить, что все случится так скоро. Как глупо! Победитель троллей даже не исполнил задачи всей своей жизни: слишком сосредоточенно уставился в пустоту, чтобы заметить опасность.
Поначалу было так просто притвориться, что ничего не происходит, что эта дующая в рог тварь была единственной, и та слишком напугалась при виде двух вооруженных воинов. Но чем скорее угасал день, тем больше появлялось признаков того, что дела обстоят иначе.
Когда Феликс впервые заметил следы раздвоенных копыт рядом с человеческими следами в грязи, он не обратил на них должного внимания и даже не обнажил меча.
Чуть позже, поднимаясь вслед за неутомимым Готреком, Феликс заметил неясные тени, перебегавшие от дерева к дереву с обеих сторон дороги. Разглядеть их как следует мешали сосны. Все что он видел, так это осторожные фигуры, старающиеся не показываться на глаза.
Нервы начинали сдавать. Он каждую секунду ожидал нападения из-за деревьев и старался заранее засечь врага. Но что, если он собьется с дороги? И если тварей там отнюдь не двое, а гораздо больше? Жуткие подозрения сковали его, но Феликс постарался загнать свои страхи поглубже и продолжил подниматься за Готреком.
Все происходящее стало совсем ужасным, когда он услыхал где-то справа звук рога, а потом ответный сигнал слева. Он понял, что проклятые твари приближаются, подтягивается вся стая. Захотелось остановиться и, возможно, пропустить их, но что-то подсказывало ему, что нужно идти вперед, к снежной гряде.
Он убеждал себя, что необходимо собраться и не сдаваться перед лицом опасности, покорившись той судьбе, которая неумолимо настигнет его; но Ягер был достаточно честен, чтобы признаться, что он откровенно трусит. Он не хотел встречаться с мутантами, он желал оттягивать неизбежный конец как можно дольше.
Стоя на склоне у самой кромки снега, он глядел назад и понимал, что конец настал. Здесь, в этом студеном, ветреном и пустынном месте, его жизнь угаснет одновременно с лучами солнца. Не будет ни мести Вольфгангу, ни возвращения домой в Альтдорф, ни поэмы для Готрека.
Он посмотрел на Победителя троллей — секира болталась в руках Готрека, равнодушно глядящего на приближающихся мутантов. Феликс насчитал примерно с десяток. Впереди шел знакомый уже жирный великан с множеством подбородков. Сердце Феликса чуть не выскочило из груди. Грешным делом Феликс подумывал даже о том, чтобы умолять о пощаде или предложить выкуп, чтобы продлить свою жизнь, но теперь ему стало очевидным, что мутант захочет отомстить за предыдущее побоище.
Но подождите-ка, что это такое под ногами?! Маленькие желтые цветочки росли кустиками на краю обрыва. Как только солнце стало садиться, он внезапно вспомнил, зачем пришел сюда. Надежды было мало, но все же…
Мгновенно он сорвал несколько цветков и сунул их Готреку.
— Ешь! — приказал он.
Победитель троллей уставился на него как на сумасшедшего. Неодобрение пробежало по его лицу.
— Не хочу их есть, — упрямо заявил он.
— Ешь живей! — проревел Феликс. Как перепуганный ребенок, гном запихал цветы в рот и принялся жевать.
Феликс внимательно наблюдал за ним, надеясь увидеть хоть слабый намек на перемены в состоянии гнома, внезапное чудесное возвращение обычной ярости, если колдовские свойства этих цветков все-таки скажутся. Но он ничего не видел.
«Ну что ж, не больно-то я и надеялся», — признался себе Феликс.
Мутанты были уже совсем рядом. Феликс узнал среди них несколько выживших в прежнем бою тварей. Готрек выплюнул желтый комок и подошел к Феликсу.
«Лучше умереть с мечом в руках», — решил Феликс. По крайней мере, он отправит в ад несколько уродцев. Он обнажил клинок, и лучи заходящего солнца коснулись стали, заставив заиграть руны. Феликс уставился на меч, словно впервые. Видимо, приближение смерти обострило его чувства. Удивительная работа старого гномьего мастера нравилась ему, как никогда. Он задумался, что же означали эти руны, какой в них был скрытый смысл? Так много всего так и не довелось узнать! Мутанты остановились шагах в пятидесяти от него, и огромный вожак уставился на Феликса, видимо пытаясь его припомнить. После небольшой паузы он что-то пробурчал мутанту с головой лося на ухо и двинулся вперед.
Феликс раздумывал, бросится ли вожак в атаку сам. Если удастся зарубить толстяка, может быть, это уменьшит храбрость его подчиненных. Меч против каменной палицы — он был уверен, что сможет победить, если только не вмешаются остальные. С этими мыслями храбрость к нему вернулась. По крайней мере, надежда есть. Ягер оскалился, как хищный зверь, страх покинул его, и теперь ему даже нравилась вся серьезность сложившейся ситуации.
Вожак остановился в десяти шагах, Феликс мог разглядеть его огромную тушу, обтянутую проклепанной кожей, и множество оружия на поясе. Волны жировых складок колыхались, сбегая от его щек, как воск оплывшей свечи. Его лысая голова напоминала мясной шар с крошечными дырками для глаз, носа и рта. К удивлению Феликса, мутант явно нервничал.
— Знаешь, а я не дурак, — проговорил мутант. Гром голоса, вырывавшегося из глубины его огромной груди, был подобен колокольному набату. Он был так близко, что Феликс слышал его прерывистое шипящее дыхание.
— Что? — спросил Феликс с удивлением. Что это еще за подвох?
— Я раскусил твой план. Ты хочешь заманить нас поближе к секире твоего друга и убить.
— Но… — несправедливость этого подозрения оскорбила Феликса, который стоял здесь, готовый к смерти, один против своих отвратительных врагов.
— Ты думаешь, что мы законченные болваны? Так вот, гнилой камень не сгноил нам мозги вместе с телами. Насколько же глупыми мы тебе представляемся? Твой друг притворяется, что боится нас, но мы его узнали. Это он убил Ганса, Петера и Гретхен. И остальных. Мы узнали его и узнали его секиру, и тебе нас не надуть.
— Но… — теперь, когда его задор перерос в смелость, он почувствовал себя обманутым и собрался было потребовать от них объяснений.
— Я сказал Горму Лосиной Голове, что это вы, а он говорит — нет. Я был прав, а он ошибался, и я не стал собирать весь наш клан, чтобы вы не получили награду за наши головы.
