Игорь Вардунас - S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник)
– Чего стоим? Вперед давайте! – взревел над ухом кто-то и тихо пожаловался: – Сил нет, башка кружится.
– Демин?! – Даша попыталась повернуться. – И ты здесь?!
– Дашка! – радостно крикнул Демин. Выглядел он уже лучше, хотя худоба и желтые круги под глазами пока никуда не делись. – А Валерка здесь?
– Здесь где-то. А тебя уже выписали?
– Не. – Демин помотал головой. – Сам ушел до вечера – вечером снова капельницы. Посмотреть хочу, как эту нелюдь ногами забьют. Только бы менты не мешали. Там их три фургона в оцеплении. Я с одним парой слов перекинулся, говорит, сам бы вломил, но приказ.
Толпа окончательно остановилась и теперь глухо гудела. Впереди маячили транспаранты, пустые с изнанки.
– Ничего не увидим отсюда, – пожаловалась Дашка, подпрыгнув. – Сроду такого не было, даже когда Дина Фаре в Москву приезжала.
– Услышим, – пообещал Демин. – Он собирался речь толкать про свое людоедство. С трибуны.
Дашка снова подпрыгнула, но никакой трибуны не увидела. Наконец над толпой пронесся женский голос, усиленный мощными динамиками:
– Дамы и господа! Всемирное общество охраны животных и международная продуктовая корпорация «Митлайф» объявляет об открытии первого в мире ресторана человеческого питания. Слово предоставляется учредителю фонда и директору корпорации, академику биологических наук, преподавателю Московского университета, лауреату двух нобелевских премий, доктору Ростиславу Владимировичу Боровикову!
Толпа взорвалась таким шумом, что поначалу было неясно, это рев или аплодисменты. Даша снова подпрыгнула, но впереди лишь маячили головы, поднимался в холодном воздухе пар от человеческого дыхания и руки с мобиками.
Даша догадалась сделать то же самое: вытащила свой мобик, поставила камеру на максимальное увеличение и тоже подняла над головой. На экранчике замелькали плакаты, кепки, вскинутые руки, но наконец удалось нащупать правильную точку и разглядеть вдали сцену с микрофоном. К микрофону неторопливо шел седой старичок. Был он одет в старомодный свитер и шапку, какие носили в начале века. Дашка на всякий случай нажала на запись.
Старичок терпеливо подождал, пока утихнет шум. Возле него суетились два ассистента, поправляя микрофон на старомодной стойке. Наконец они удалились, и он заговорил. Хотя голос его по-стариковски слегка дребезжал, но в нем была неожиданная сила и уверенность. Говорил он бодро и складно, не торопясь и не запинаясь, словно всю жизнь только и делал, что говорил с трибун. Толпа затаила дыхание.
– Дамы и господа, барышни и судари! – говорил он, прижимая руку к груди. – Буду честен: не ожидал увидеть здесь столько собравшихся и особенно столько молодежи. Мне очень приятно. Спасибо вам, спасибо, что пришли. И заранее приношу извинения, что наш ресторан не сможет сегодня принять всех желающих…
Толпа возмущенно загудела.
– Простите, – снова повторил старичок. – Свое выступление я планировал на целый академический час. Но, учитывая количество собравшихся и неприятные погодные условия, постараюсь быть кратким. Как вы знаете, сегодня мы открываем первый в мире ресторан человеческого питания, – он сделал паузу, но толпа безмолвствовала. – Хотя термин «первый», как вы понимаете, достаточно условен. Поэтому для начала мы сделаем небольшой антропологический экскурс. Самые ранние цивилизации нашей планеты появились не более десяти тысяч лет назад. Хотя наш возраст, человека разумного, куда больше – он достигает ста тысяч лет.
– На себя глянь, развалина, – буркнул Демин, но на него зашикали.
– Это если не брать в расчет наших человекоподобных предков, возраст которых исчисляется уже сотнями тысяч лет. Все эти тысячелетия, десятки тысяч лет человечество жило охотой, собирательством и – извините – людоедством.
Толпа загудела, но старик поднял ладонь, призывая к спокойствию.
– Не надо этого стыдиться! – продолжал он. – Недостойно для разумного человечества стыдиться своего прошлого. Конечно, людоедство было не единственным и даже не основным источником пищи. Скорее, форс-мажорным. Но жизненно необходимым при такой широте нашего вида. В условиях жесткой конкуренции разрозненных племен, в условиях хронического голода – это был единственный способ выжить для наших предков. Образно говоря, все мы – потомки тех дикарей, которые в лютые морозные зимы, во время стычек и межплеменных распрей не бросали тела убитых врагов на съедение зверям, а жарили на кострах, спасаясь сами и спасая своих детей от голодной смерти. Дикари, которые не делали такого никогда, – не оставили потомков.
Толпа снова загудела, и снова профессору пришлось поднять руку, призывая к тишине.
– Существование первобытного каннибализма очевидно и никогда не являлось предметом научных дискуссий, – объяснил он. – Доказательства мы можем найти повсюду. На раскопках первобытных стоянок. В культурах диких племен, сохранившихся вплоть до прошлого века. Даже поведение людей во время голодоморов, блокад, побеги уголовников – все свидетельствует о том, что психика человеческого вида способна преодолеть табу, а организм – усвоить белок.
Он сделал паузу. Толпа слабо гудела.
– Сегодня речь именно об этом. Современная наука подтверждает и без того очевидный факт: состав и свойства человеческого белка наиболее полно соответствуют потребностям организма. Ведь родная ткань содержит оптимальное соотношение биологически активных элементов и наиболее полно отвечает пищевым потребностям – примерно как молоко матери для младенца. Более того – по исследованиям разных независимых биологов, с которыми я согласен, метаболизм нашего пищеварения, сформировавшийся сто тысяч лет назад и не успевший измениться за такой короткий срок, несет в себе целый ряд характерных признаков, которые свидетельствуют, что рассчитан он был именно на переваривание белка себе подобных в качестве базового рациона.
Толпа снова зашумела, и профессор поднял руку.
– Это сложная область, где до сих пор продолжаются дискуссии, – объяснил он. – Но вы можете ознакомиться с работами Стоуна и Ли, а также с исследованиями Шепетунника. Мы не будем вдаваться в споры, был ли человеческий белок основным в рационе или всего лишь вспомогательным. Важно другое: единственная проблема, которая делает сегодня невозможным употребление человеческой ткани, – проблема чисто психологическая. Ведь людоедство являлось наивысшим символом агрессии.
Он откашлялся и продолжил с новой силой:
– К сожалению, природа людоедства свойственна именно человеку. Виды живых существ, населяющих нашу планету, привыкли конкурировать за пищевой ресурс с другими видами, но не со своим. Лишь человек разумный, внезапно оказавшись вне конкуренции, последние сто тысяч лет совершенствовался исключительно в истреблении своего вида. Сегодня, когда двадцать первый век перевалил далеко за середину, когда закончились войны, когда забыт голод даже в Африке – не без помощи вашего…
