Зима 41-го (СИ) - Лифановский Дмитрий

— Ладно узнаю. Говори фамилию, имя, отчество и год рождения.

— Воскобойникова Зинаида. А отчество и год рождения не помню, — он просматривал личные дела курсантов, но вот отчество и день рождения Зины не запомнил.

— Эх ты, кавалер! — усмехнулась женщина.

— Я не кавалер! — буркнул Сашка, ему стало неудобно, что Светлана Георгиевна считает, что Зина его девушка, — И вообще, у нее жених есть! А потом, вспомнив чей-то предсмертный крик в эфире, во время боя, добавил тихо: — Если не погиб.

Медсестра тяжело вздохнула:

— Хорошо, узнаю. Только посещение если Аристарх Федорович разрешит! — строго предупредила она.

— Конечно, Светлана Георгиевна. Спасибо.

Белый пушистый снежок, неторопливо кружась, медленно опускался на мостовую, тихонько поскрипывая под сапогами. Ида под руки с Исой и Алексеем молча и не спеша, шагали по улочкам Москвы. Ей было хорошо и спокойно рядом с этими сильными парнями. Так спокойно она не чувствовала себя давно, пожалуй, с того самого времени, как они с папой уехали из Москвы в Западную Белоруссию. Жизнь в довоенном Белостоке сложно было назвать безмятежной, а потом и вовсе началась война. Поспешная эвакуация, страшная смерть любимого человека, переживание за оставшегося где-то там, в тылу у немцев отца, за маму, бабушку и брата, живущих сейчас в Тамбове, этот беспощадный калейдоскоп событий заставил ее замкнуться в себе, собрав волю в железный кулак. И вот в блокадном Ленинграде, рядом с уверенным в себе, таким надежным, несмотря на молодость, Александром и веселой, немножко легкомысленной Зинаидой она начала оттаивать. И тут этот воздушный бой. Ей было страшно, очень страшно! Нет, не от того, что ее могли убить, к смерти она была готова. Ей было страшно от собственного бессилия, от того, что она ничего не может сделать и остается только метаться по салону вертолета, успокаивая плачущих детей и надеяться, что все будет хорошо. А кидало их не слабо, хорошо еще, что Саша еще на земле закрепил носилки с лежачими.

Ида не заметила попаданий в их вертолет, была занята детьми. А потом, как будто все успокоилось, ни полетели ровнее. Значит отбились. И вдруг при посадке жесткий удар об землю, частично, правда, погашенный шасси, но все равно довольно чувствительный. Двигатели смолкли а задняя аппарель так и не открывалась. Может быть что-то повреждено? Но тогда Саша или Зина сообщили им об этом. А тут они даже не выглянули из кабины пилотов. Странно. Но сейчас не до этого, надо выводить детей. Она перебралась через сидящую у стены девочку Валю и открыла боковую дверь. В салон задуло холодным ветром. Ида спрыгнула на землю и, заглянув внутрь, позвала Валентину и помогла ей выбраться из вертолета, следом за Валей к дверям подошел тот самый нарядный мальчуган, что был вместе с ней в санях. Как его звать Ида не знала, мальчишка все время молчал и только испуганно лупал глазами. Из дверей показалась голова Харуева. Иса огляделся и ловко спрыгнул на землю, крикнув внутрь чтоб подавали детей. Это время к вертолету уже подбегали люди из аэродромной обслуги и подъехала санитарная машина. С их помощью дело пошло быстрее и в считанные минуты удалось освободить проход. Ида помогала грузить лежачих детей в санитарную полуторку, как вдруг она увидела, что из вертолета выгружают безвольное тело в до боли знакомом летном комбинезоне. Кто?! Зина?! Саша?! Ей не было видно, люди загородили обзор своими спинами. Скорее всего, Зина. Если бы ранили или убили Сашу, вертолет посадить было бы некому. Точно, вот мелькнула рыжая прядь волос. Девушка бросилась к подруге:

— Что с ней?! — крикнула она, подбежав к тащившим девушку людям.

— Ранена она, — тяжело дыша, ответил ей какой-то парень из обслуги аэродрома.

— Куда ранена?! Серьезно?!

— Да не знаю я! Весь комбинезон в крови. Отойди, не мешай! — мужчины потащили Зину к машине. Ида стояла, прикусив губу, глядя, как подругу укладывают в тентованный кузов полуторки. Зину было жалко до слез. Тут сзади раздался окрик:

— Ида, помогай!

Девушка оглянулась и увидела бледного и чем-то сильно взволнованного Ису. Весельская подбежала к Харуеву. Тихонов и Сиротинин осторожно вытаскивали из кабины тело Саши. Голова его безвольно болталась, комбинезон так же, как и у Зины был весь в крови, лицо неестественно белое. Иса подхватил парня под плечи, а Ида придержала голову. Тихонов и Сиротинин спрыгнули на землю и они, вчетвером, ухватившись поудобнее, потащили парня к машине, в которую до этого загрузили Зину.

— Иса, Ида, вы в медсанчасть с ними, — распорядился Тихонов, — а мы с Васей здесь останемся, вертолет без охраны оставлять нельзя. Харуев кивнул, а Ида молча полезла в кузов, где аэродромные медики уже копошились рядом с Зиной и Сашей. — Иса! — окликнул Тихонов, собравшегося забраться в кузов вслед за девушкой Харуева. Тот, уже ухватившись рукой за борт, остановился и обернулся. — Ты там пригляди за ним, если парень умрет, сам понимаешь… Харуев еще раз кивнул и забросил себя в машину. Можно подумать своим приглядом он чем-то может помочь парню.

На аэродроме Зину с Сашей только перевязали и тут же отправили дальше, в госпиталь в Волхов, где их тут же развезли по операционным. Ида с Исой остались ждать в коридоре. Время шло, неизвестность изматывала. Разговаривать не хотелось. Харуев нервно вышагивал туда-сюда по коридору, а Ида невидящим взглядом смотрела в окно. Мыслей в голове не было. Вернее они были, но какие-то разрозненные, не связанные между собой, они приходили и сразу же улетали. Со стороны операционных показалась медсестра. Иса быстрым шагом рванул ей навстречу, а Ида осталась на месте, на нее накатила какая-то апатия. Медсестра о чем-то спросила у сержанта, на что тот покачал головой и, что-то ответив, направился к девушке.

— Ида, ты свою группу крови знаешь?

— Да. Нам на курсах делали анализ. Первая группа. А что?

— Саше нужна кровь, у него большая потеря.

Ида решительно шагнула к женщине в белом халате.

— Куда идти?

— Идите за мной, Вам надо сначала переодеться.

Иду завели в какую-то комнату со стенами и полом сплошь покрытыми белым кафелем. Там она полностью переоделась в белье и белый халат с завязками на спине, выданные ей медсестрой, которая помогла ей завязать веревочки халата. Девушку попросили повязать на лицо медицинскую маску и надеть белую докторскую шапочку. Теперь она практически ничем не отличалась от окружавших ее медиков. Они прошли в процедурную, где Иду уложили на кушетку и закатали рукав халата. Одна из медсестер вытащила откуда-то странную стеклянную колбу похожую на огурец, с тонкими патрубками, торчащими с обеих сторон. На один из патрубков уже была натянута желтовато-коричневая резиновая трубка с иглой, второй патрубок был закрыт такой же трубкой. Смазав девушке вену ваткой резко пахнущей спиртом, одна из медсестер ввела туда иглу и в колбу полилась кровь. Ида с интересом смотрела на процедуру, крови она не боялась. Когда колба наполнилась чуть больше чем наполовину начала слегка кружиться голова, когда колба заполнилась на три четверти, сестра ловко выдернула иглу, передавив резиновую трубку.

— Как Вы себя чувствуете? — спросила она у Иды.

— Нормально. Глова только кружится, — девушка действительно чувствовала себя нормально.

— Это не страшно, так и должно быть, — улыбнулась ей женщина, — Вы отдыхайте пока, а я в операционную. Ида осталась лежать на кушетке, глядя в потолок и незаметно для себя уснула. Разбудила ее та же медсестра. — Проснитесь, ну проснитесь же!

— Что случилось?! — ничего не понимая всполошилась девушка.

— Крови не хватает. Мы ищем доноров по госпиталю, но это время, а кровь нужна сейчас. Но…

— Берите, — Ида с готовностью согласилась.

— Понимаете, это может быть опасно для Вас, — в голосе медсестры слышалось беспокойство вперемешку с надеждой.

— Берите! — Весельская требовательно вытянула руку. Медсестра посмотрела на девушку и, кивнув начала процедуру. В этот раз Ида уснула практически сразу.