Джон Норман - Исследователи Гора
– Ошейник – наша судьба, – сказала Эвелина. За шторами раздавались утренние звуки: двигали столы, – кто-то подметал пол. Подобную работу, как правило, проделывают помощники хозяина. Девушки в это время спят, закованные в цепи, в своих пеналах.
– Уже утро, – сказал я.
– Ты собираешься уходить? Хочешь оставить свою рабыню?
– Естественно, – ответил я. – Девочка из таверны.
– Подожди немного, – взмолилась она. – Побудь со мной еще чуть-чуть.
– Хорошо, – улыбнулся я.
– То, что ты сделал со мной ночью, что-то для тебя означает?
– Для меня это была обычная ночь с рабыней.
– О! – воскликнула она.
– Такое проделал бы с тобой любой горианский мужчина.
– Любой заставил бы меня так уступить? – недоверчиво переспросила она.
– Естественно, – ответил я. – Рабыня. Скажи-ка лучше, что ты теперь думаешь о своем ошейнике?
– Я его ненавижу. И люблю одновременно.
– Любишь?
– Да! – воскликнула она. – Мне так понравилось быть рабыней! Мне так понравилось уступать и подчиняться!
– Похоже, на тебя не зря надели ошейник, – заметил я.
– Конечно. Потому что я – настоящая рабыня.
– Правильно, – сказал я. – Рабыня.
– При этом, – добавила она, – я остаюсь женщиной Земли. – Она схватилась руками за ошейник. – Как это все-таки жестоко – надеть на женщину стальное кольцо! Неужели его никогда не снимут?
– И не надейся.
– Никогда?
– Если и снимут, то чтобы тут же надеть другой.
– О! – произнесла она и посмотрела на крюк, на котором висел невольничий кнут. – Ты меня так и не выпорол…
– Время еще есть, – сказал я.
– Нет! Нет, что ты! – Она уже познала кнут. – Мне кажется, что меня будут часто продавать и перепродавать.
– Я в этом не сомневаюсь.
– Как ты думаешь, кто-нибудь меня освободит? – спросила Эвелина.
– Нет.
– Почему?
– Ошейник тебе очень идет. Она погладила ошейник.
– Да, – произнесла она наконец. – Ты прав. А ведь ты сразу это понял, животное, – сказала она неожиданно резко. – Поэтому ты заставил меня подавать пагу обнаженной?
– Твоя рабская натура просто бросается в глаза, – заметил я.
– Конечно, – улыбнулась она. – Ты же горианский мужчина.
– Любой мужчина Гора, глядя на тебя, решит, что ты прирожденная рабыня. Независимо от того, есть на тебе ошейник или нет.
– И вот я стала рабыней.
– Да.
– Я против этого не возражаю, – улыбнулась девушка.
– Твое мнение никого не интересует.
– Я знаю. – Она умиротворенно кивнула. Снаружи двигали столы, стулья и мыли пол. Я сел.
– Мне пора.
– Ты оставишь меня здесь? – испуганно спросила рабыня.
– Да.
– Пожалуйста, побудь со мной еще немного.
– Пытаешься меня удержать?
– Да, – кокетливо произнесла она. – При помощи чар рабыни.
– Только не говори как земная девушка, – поморщился я.
– Я не земная девушка, – испуганно поправилась она. – Я – рабыня Гора.
– Другое дело.
Она скользнула вниз и принялась меня целовать.
– У меня нет времени, – сказал я.
– Задержись хотя бы ненадолго, – взмолилась она. Мне показалось, что она очень боится остаться одна. В глазах ее застыло отчаяние.
– Похоже, ты действительно начинаешь понимать значение ошейника, – сказал я.
– Да, господин.
– Ну что, выбрала бы ты сейчас свободу?
– Нет, господин. Я уже была свободной женщиной. И я была рабыней. Я знаю и то и другое.
– Разве свобода не представляет большой ценности?
– Конечно, господин, свободу надо ценить. Но еще больше я ценю свое рабство.
Я посмотрел на девушку.
– Я выбираю ошейник, – сказала она. – Цепи, кандалы и руки хозяина на моем теле.
Я подтянул ее поближе и уложил на спину.
– Возьми меня грубо, господин, – попросила она. – Грубо и безжалостно.
– Хорошо.
– Изнасилуй меня как последнюю рабыню, – взмолилась она.
– За этим дело не станет, – пообещал я. Через несколько мгновений она уже визжала и задыхалась от наслаждения.
– Никогда не думала, что быть изнасилованной так приятно, – прошептала Эвелина, когда все кончилось. – Все произошло так быстро и так жестоко… Побудь со мной еще немного, господин!
Я оттолкнул ее ногой на край алькова и задумался, закинув руки за голову.
– Пожалуйста, прикоснись ко мне, – прошептала она.
– Помолчи, – сказал я.
– Хорошо, господин. Я начал одеваться.
Она поднялась и встала на колени, ошеломленно качая головой.
– Что ты со мной сделал, господин! – Ее до сих пор била дрожь
– Сандалии, – приказал я.
Она подползла к моим ногам и надела на меня сандалии, после чего аккуратно и быстро завязала тесемки.
– Что ты со мной сделал! – С этими словами она прижалась лицом к моим ногам. Я не стал ее пинать.
– Я стала настоящей рабыней! Это такое счастье! Я стала рабыней!
– Все хорошо, – сказал я, поднимая ее за руки. – Рабыня должна быть рабыней. Все правильно.
– Я стала настоящей рабыней! – повторяла она.
– Да, – сказал я, толчком повалил ее на пол, развернулся и вышел из алькова.
– Господин! – закричала мне вслед Эвелина. – Последний раз поцелуй меня, господин! – Она побежала за мной на коленях, пока цепь, к которой была прикована ее нога, не натянулась до предела. Я нагнулся и поцеловал рабыню
– Вначале ты меня изнасиловал, – сказала она со слезами на глазах. – А потом оттолкнул ногой.
– Правильно, – кивнул я.
– Забери меня, господин! Возьми меня с собой! Не оставляй меня здесь!
Она была агентом кюров.
– Говори! – приказал я.
Он – Господин, а я – Рабыня
Он – хозяин, а я – собственность
Он приказывает, а я подчиняюсь
Он получает удовольствие, а я его доставляю
Почему это так?
Потому, что он – Господин, а я – Рабыня.
– Каждую ночь в течение месяца повторяй эти слова, – приказал я.
– Да, господин
– И днем тоже. По нескольку раз.
– Да, господин.
– Они помогут тебе выжить.
– Спасибо тебе, господин.
– Старайся во всем угождать мужчинам.
– Теперь у меня по-другому и не получится, – улыбнулась она.
– Не забывай о том, что ты – рабыня.
– Да, господин.
– Сейчас тебе в это трудно поверить, но придет время, когда от одного прикосновения к шторам алькова ты будешь горячей и мокрой.
– Мне совсем не трудно в это поверить, господин, – прошептала Эвелина. – Один вид этих штор действует на меня возбуждающе. – Она прикоснулась к ошейнику. – Даже ошейник меня возбуждает. Ползать по шкурам, стоять на коленях перед мужчиной – все действует на меня возбуждающе. Я просто умираю от желания, когда подумаю, что ты можешь прикоснуться к моему обнаженному телу.
