Первый закон: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей - Джо Аберкромби
– Годы ослабили тебя. – Дочь Делателя медленно приблизилась к неподвижному телу. Ее белые волосы развевались подобно кругам на поверхности замерзающей лужи. – Твое искусство мне нипочем. – Сухие белые губы Толомеи растянулись в ледяной улыбке. – За все, что ты отнял у меня. За отца. – Она занесла ногу над головой Байяза. – За меня…
Ее охватило сияющее пламя. Резкий свет ударил во все стороны, доставая до самых отдаленных уголков комнаты, высвечивая щели меж камней. Ферро, прикрывая глаза ладонью, попятилась и сквозь пальцы увидела, как извивается и корчится в безумном танце Толомея, как скручиваются в спирали объятые огнем волосы.
Дочь Делателя рухнула на пол, и темнота вновь сомкнулась вокруг нее. От тела потянулись струйки зловонного дыма. В одной из арок стоял Юлвей; его темная кожа блестела от пота, а под мышкой он нес связку клинков. Мечей из тусклой стали, вроде того, которым сражался Девятипалый, и каждый был украшен одной-единственной серебряной руной.
– Как ты, Ферро?
– Я… – Огонь не повредил ей. В комнате по-прежнему было жутко холодно, и у Ферро зуб на зуб не попадал. – Я…
– Уходи. – Юлвей хмуро посмотрел на догорающее тело Толомеи.
Ферро опомнилась и, найдя в себе силы, попятилась к арке. У нее засосало под ложечкой, когда Толомея вдруг начала подниматься. Сгоревшая одежда Ки сползла с нее, волосы осыпались серым пеплом. Дочь Делателя стояла неопаленная и совершенно лысая, как Байяз. Голая и безупречно белая.
– Всего не предусмотришь. – Она глянула на Юлвея невыразительными черными глазами. – Огонь мне не страшен, заклинатель. Ты меня не остановишь.
– Но могу попробовать. – Маг подбросил в воздух связку мечей, и они развернулись, против всех законов природы, разошлись кругом. Начали вращаться, заключив Юлвея и Ферро в смертоносное кольцо. Клинки кружили все быстрее и быстрее, пока не слились в сплошную тусклую металлическую полосу. Достаточно было потянуться к ней, и Ферро отхватило бы руку по самое запястье.
– Не дергайся, – велел маг.
Мог бы не говорить. Ферро ощутила прилив знакомого гнева.
– Сначала ты говоришь бежать, теперь – не дергаться? Сперва Семя было на краю Земного круга, а теперь оно здесь, в сердце мира? Сперва она была мертва, а теперь чужой украла облик? Вам, старым ублюдкам, пора разобраться в своих байках.
– Они лжецы! – прорычала Толомея, и ее холодное дыхание обожгло Ферро до самых костей. – Они нас использовали! Им нельзя доверять!
– А тебе, значит, можно? – презрительно фыркнула Ферро. – Пошла ты!
Толомея медленно кивнула.
– Тогда умри вместе со всеми. – Она шагнула в сторону, привстала на цыпочки, оставляя на полу следы изморози. – Старик, ты не сможешь вечно жонглировать ножами.
Позади Толомеи пошевелился Байяз. Он начал медленно вставать, придерживая одну руку другой. Его лицо было залито кровью, а в поврежденной руке маг сжимал необычный предмет из тусклого металла: жезл из тонких трубочек, с крюком на конце. Первый из магов поднял глаза к далекому потолку, на шее у него проступили вены; воздух вокруг Байяза опять начал дрожать. Ферро почувствовала, как у нее тянет желудок, и ее глаза непроизвольно устремились вверх. К великому механизму над их головами. Он начал дрожать.
– Дерьмо, – пробормотала она, начиная пятиться.
Толомея этого, казалось, не заметила. Она присела и взметнулась в воздух белой стрелой, подпрыгнула выше кольца мечей. Зависнув на мгновение в высоте, дочь Делателя обрушилась вниз, прямо на Юлвея. Пол задрожал и раскололся под коленом Толомеи. Осколки каменной плиты царапнули Ферро щеку, и она чуть попятилась.
Толомея взглянула на мага исподлобья.
– Так просто ты не умрешь, старик. – Она оскалилась, когда стихло эхо ее голоса.
Ферро не поняла, как старый маг сумел увернуться. Зато сейчас он ходил по кругу, выписывая руками медленные пассы, позвякивая браслетами. Мечи продолжали вращаться.
– Я всю жизнь к этому готовился. Ты тоже так просто не умрешь.
Дочь Делателя выпрямилась.
– Я вообще не умру.
А в вышине, под потолком, гигантская машина раскачивалась, тросы со свистом лопались и звенели, рассекая темноту. Наконец устройство медленно, как во сне, стало падать. Тускло мерцающий металл гнулся, изгибался и скрипел. Ферро повернулась и побежала, затаив дыхание, преодолела пять шагов и рыбкой нырнула под мечи. Скользнула на животе, чувствуя, как впивается под ребра Семя и как щекочет спину ветер от вращающихся клинков.
Исполинская машина ударилась о пол со звуком, похожим на адскую музыку. Каждое кольцо, каждый диск зазвучали подобно огромным медным тарелкам и гонгам. Каждый элемент механизма заиграл на собственной безумной ноте со скрежетом и визгом, с грохотом растерзанного металла. От такого шума в теле Ферро вздрогнула каждая косточка. Она подняла голову, и в этот миг мимо, высекая из пола искры, прокатился диск. Другой пролетел по воздуху, вращаясь подброшенной монетой, ударился о плиты совсем рядом с ней и отскочил.
В том месте, где только что стояли лицом к лицу Юлвей и Толомея, образовалась куча покореженного металла, сломанных колец, гнутых дисков и оборванных, скрученных тросов. Ферро с трудом поднялась на ноги; по залу носилось хаотичное эхо, сверху сыпались осколки механизма и каменная крошка. Детали машины валялись повсюду, сверкая в темноте как звезды.
Ферро не имела ни малейшего представления, кто мертв и кто выжил.
– Наружу! – прорычал сквозь стиснутые зубы Байяз. Его лицо превратилось в маску боли. – Быстрее!
– Юлвей, – пробормотала Ферро. – Он…
– Я за ним еще вернусь! – Байяз махнул здоровой рукой. – Быстрее!
Есть время биться, а есть время спасать жизнь, и Ферро всегда умела понять, что нужно делать. Гурки преподали ей хороший урок в Бесплодных землях. Она бежала и собственное хриплое дыхание слышала как бы со стороны. Она перепрыгнула через металлическое колесо и уже почти добежала до спасительного коридора, как вдруг почувствовала рядом обжигающе холодное дыхание, липкий страх. Она метнулась вперед.
Белая рука Толомеи прошла совсем рядом с лицом, ударила в стену, вышибая каменную крошку.
– Вы никуда не уйдете!
Может, и пришло время спасаться, но терпение Ферро иссякло. Она подпрыгнула, занося руку для удара, в который вложила всю ярость от потерянных месяцев, лет, от потраченной впустую жизни. Костяшки кулака вошли в соприкосновение с челюстью Толомеи, раздался хруст. Ферро будто врезала по глыбе льда. Она не почувствовала боли, но рука вдруг онемела, запястье вывернулось. Беспокоиться о сломанной руке было некогда. Она замахнулась здоровой.
Толомея перехватила ее и вывернула с ужасающей силой, заставив Ферро опуститься на колени.
– Семя!
Дыхание Толомеи обожгло лицо, запястье под ее пальцами горело. Ферро застонала от боли. Кость в предплечье
