Времена звездочетов. Наш грустный массаракш - Александр Александрович Бушков
Вот тут Сварог был с ним решительно не согласен. Моментально вспомнил одну из своих командировок в жаркую Африку, когда две недели взаимодействовал с кубинцами и часто бывал у них в расположении. И в казармах, и в кабинетах офицеров в немалом количестве красовались аккуратно вырванные из «Плейбоя» и ему подобных сеятелей разумного, доброго и вечного снимки красоток, а сами журналы лежали на виду, и отцы-командиры этого совершенно не пересекали. И это нисколько не влияло на рабочую атмосферу: дрались кубинцы, как черти...
В Империи, что правда, такое было не в ходу, – а вот таларские гвардейцы и моряки имели привилегию, которой остальная армия тихо завидовала. В казармах невозбранно висели недорогие гравюры и рисунки самого фривольного содержания, а у офицеров в кабинетах считалось хорошим тоном держать на стенах непременно выполненные красками копии картин известных художников (эротическая живопись на Тал аре была весьма развита и порой представлена знаменитыми мастерами кисти). Единственным исключением был маршал Гарайла – у него повсюду висели картины и гравюры с изображениями лошадей.
Примеров этих Сварог приводить не стал, попросту после короткого размышления сказал коменданту: по его глубокому убеждению, подобные украшения кабинетов ничему не мешают, наоборот, поднимают тонус сотрудникам помоложе. Комендант, ходячее олицетворение субординации (хотя до девятого стола в военной службе не был), с ним не стал дискутировать, а вскоре сам повесил у себя неплохую копию «Синеглазой купальщицы» Дамара Тередата – явно по велению души, подхалимство ему категорически не свойственно (оригинал и еще несколько картин жившего лет сто назад знаменитого снольдерского художника висели у Сваро-га в Латеранским дворце).
Одним словом, кабинет Брагерта остался в неприкосновенности. А через пару месяцев, когда у него завязал-ся-таки серьезный роман с Тариной Тареми, Брагерт сам убрал всех красоток в шкаф и повесил снимок Тарины в концертном платье из программы «Увядшие цветы»...
– Вот и все, пожалуй, что я помню о Лайре и его обитателях, – сказал Гарн. – Что-то изменилось?
Все же умница и твердый профессионал. Это Бади Магадаль бездумно бухнула: «Что-то случилось?» – а Гарн нашел более обтекаемую формулировку, как и подобает генералу спецслужбы.
– Изменилось, – сказал Сварог. – Это все, что я мшу сейчас сообщить. У меня мало от вас секретов, просто я не знаю, когда вас придется вводить в игру, а она только что началась, вы прекрасно знакомы с такими ситуациями...
– Разумеется, – сказал Гарн без тени неудовольствия.
Кивнув ему, Сварог отошел в другой дальний угол, достал «портсигар» и просмотрел кое-какие документы из архива проекта «Изумруные тропы» – как он и предполагал, научные отчеты о Лайре и его обитателях тоже были в свое время из пребывавших в открытом доступе архивов Космической академии Той Стороны.
Там было немало снимков этих самых обитателей – в самом деле от людей Четырех Миров отличаются только примитивной одеждой (ткачества еще не изобрели, обходятся шкурами и плетением из трав), да в обычае некоторых племен разукрашивать лица краской. Скорее похожи на артистов, одетых и загримированных для съемок фильма из первобытной жизни – такие иногда снимают до сих пор, и литература как Империи, так и Талара вниманием первобытных не обходит (главным образом авторы бульварных романов, но есть и серьезные философские романы).
Согласно отчетам, прогресс на Лайре не рвался вперед семимильными шагами, но и не плелся по-чере-пашьи. Многие племена уже не просто лепят глиняную посуду, а научились обжигать ее на огне. Там и сям изобретены и распространяются лодки-долбленки, рыбацкие сети из жил животных вместо прежних плетеных из прутьев вершей, оставшихся, впрочем, в употреблении, каменные, костяные и деревянные орудия достигли большого совершенства, как и выделка украшений. По крайней мере, в шести местах отмечены первые попытки одомашнить нелетающих птиц и зайцев. Проанализировав темпы развития собственных далеких предков, ученые сделали выводы: обитатели Лайра движутся по пути прогресса примерно с той же скоростью. Ну, понятно – «мозги те же»...
Отсюда следует вывод: при спокойном развитии лайранцы за тысячелетия достигли бы нешуточных успехов. Шторм им удалось бы пережить с гораздо меньшими потерями, чем жителям Трех Миров (на одном из которых человечество оказалось вообще стерто с лица земли) – у них попросту не было развитой цивилизации, которую катаклизм сокрушил бы. Но потом пришел апейрон... и неминуемо повлиял неизвестным образом и на лайранцев, как-то ускорил, надо полагать, прогресс – уже через восемьсот лет после Шторма Фа-ларен счел жизненно необходимым создать «Бешеного Жнеца», абсолютно ненужного против дикарей, живущих в каменном веке, но, надо признать, необходимого против развитой технотронной цивилизации. Чтобы создать систему, способную уничтожить биосферу Семе-ла целиком, должны были быть весомейшие основания. Вряд ли тут действовал принцип «У страха глаза велики» – не зря Фаларен ограничился пассивной защитой против ларов, нисколько не озаботившись средствами нападения – а ведь имел к тому все возможности...
Далее гадать бессмысленно. «Что тут думать, прыгать надо!» Ну, предположим, ситуация ничуть не напоминает бородатый анекдот о тупом прапорщике, но все равно, бессмысленно ломать голову над загадкой Семела, нужно не позднее чем через часок претворить в жизнь задуманный план – конечно, чертовски рискованный, но жизненно необходимый. К тому же, властью вице-канцлера, не требующей санкции Яны, Сварог уже предпринял кое-какие шаги, продублировав «Бешеного Жнеца» кое-какими системами, основанными уже на боевой мощи Империи.
Убрал «портсигар» в карман – и почти тут же за игорным столом раздались аплодисменты и веселые восклицания. Сварог посмотрел туда: ага, выиграла Тарина Тареми. Еще один случай испытать то самое подобие отцовских чувств: она и на Той Стороне была девочкой с характером, и здесь не подкачала – после пары дней депрессии (как было практически с каждым тамошним жителем, исключая разве что бывшую женушку Гарна), по заверениям Латрока, помаленьку пришла в норму. Графиня, принятая в Келл Инире, хозяйка летающего манора, дает концерты в Империи (где и до того ее песни пользовались успехом), с личной жизнью все прекрасно – они с Брагертом, издали видно, веселы и вполне счастливы. Вообще, творческие люди с Той Стороны адаптировались гораздо быстрее других, ничем не уступая Гарну.
Он поймал на себе пытливый взгляд Каниллы и придал лицу самое беззаботное выражение. Безусловно, не способное Каниллу обмануть. Очаровательная умница, верная сотрудница, к тому же на четвертушку дриада явно уловила некую неправильность происходящего. В
