Джон Норман - Гвардеец Гора
— Но удовольствия господина не должны ничем прерываться, — заявила стоящая на коленях рабыня. — Так мне сказали в доме!
Стоя на коленях, она повернулась и с мольбой посмотрела на меня. Я вытащил еще один тарск. Тогда девушка подошла ко мне ближе и встала на колени, чтобы я мог из своего лежачего положения дотянуться до коробки для монет, висящей на цепи у нее на шее. Я положил в коробку еще один тарск. Стоящая на коленях девушка повернулась и умоляюще посмотрела на ту, под чьим руководством она была.
— Очень хорошо, — сказала девушка, посмотрев на коленопреклоненную рабыню. — Я подожду на улице.
Потом она взглянула на меня и сказала:
— Когда ты закончишь с ней, пришли ее ко мне.
— Хорошо, — ответил я.
Беверли стояла на коленях рядом со мной, счастливая, и я откинулся назад и лег на спину, на тунику, на камни улицы. Я почувствовал, как ее маленькие руки с любовью, робко касаются моих плеч и груди.
— Я не знала, что ты можешь быть таким, — сказала она. — Я никогда не видела тебя таким раньше.
— Женщина по-другому смотрит на мужчину, когда она рабыня, — высказался я.
— Да, господин. — Она улыбнулась. — Что ты должен думать обо мне? — печально спросила она.
— Я не понимаю, — проговорил я.
— Как я вела себя, как поступала, — объяснила она.
— Я не-понимаю.
— Как ты можешь уважать меня? — спросила она.
— Я не уважаю тебя.
— Ты не уважаешь меня? — не поверила она.
— Нет, — повторил я, — конечно нет, ведь ты рабыня.
— Да, господин. — Она улыбнулась и нежно поцеловала меня в правое плечо.
Затем она опустилась на колени рядом со мной. Ее колени были разведены в позе угождающей рабыни.
— Ты мало думаешь о рабынях, не так ли? — спросила она.
— Да, — согласился я.
— И значит, ты мало думаешь обо мне?
— Это так.
— Я хорошая?
— Да.
— А, если бы я не была хорошей?
— Тогда я не бросил бы еще одну монетку в твою коробку, — ответил я.
— А если бы я не оказалась хорошей в первый раз, после того как ты положил первую монетку в коробку?
— Я бы побил тебя.
— Ты мог бы побить меня? — не поверила она.
— Да.
— Я рада, что ты нашел меня приятной.
Я улыбнулся.
— К тому же, — продолжала Беверли, — ты бы имел право на возмещение убытков, хотя я сама не могла бы возместить их тебе, поскольку коробка заперта. Ты бы мог получить свои деньги позже, у моего хозяина.
— Я знаю, — согласился я.
— Но тогда я снова была бы побита, — проговорила она, — и без сомнения, кнутом.
— Да, — подтвердил я.
Удовлетворение от монетной девушки в своем роде гарантировано, или можно получить свои деньги назад. Ничего удивительного, что девушки в таких условиях стремятся изо всех сил доставить удовольствие.
— Я положил вторую монетку, не так ли, в твою коробку? — спросил я.
— Да, господин.
— Принимайся за дело.
— Да, господин, — ответила она и, нагнувшись вперед, легла на меня.
Я почувствовал ее сладкие губы, и маленькие зубы, и язык на моем теле. Несколько мгновений спустя я приказал ей лечь на спину.
* * *Она лежала рядом со мной. Затем я подтянул ее за цепь поближе к себе и бросил еще одну монетку в маленький металлический ящик. Она поцеловала меня.
— Еще раз, господин? — спросила она.
Я взял ее за руки и бросил под себя.
— Знаешь ли ты название этой улицы? — спросил я.
— Улица Извивающейся Рабыни, — ответила она.
— Извивайся, рабыня!
— Да, господин.
* * *Прошел еще один час. Она лежала рядом со мной, мягко прижимаясь всем телом, целуя мою руку, плечо и грудь покорно, нежно.
— Очень хорошо, — сказал я.
— О да, господин, — выдохнула она. — Да, да, господин!
Затем она снова была подо мной, и я посмотрел в ее глаза.
— Да, господин, — проговорила она. — Да, да, да, господин!
Я приготовился снова овладеть ею, когда внезапно увидел страх в ее глазах.
— О нет, господин! — закричала она. — Нет! Нет!
— В чем дело? — спросил я.
— Монета! — воскликнула она в отчаянии. — Монета. Ты не заплатил!
Я улыбнулся.
— Я монетная девушка, — отчаянно закричала она. — Мной нельзя владеть без монеты!
— О! — протянул я.
— Пожалуйста, — взмолилась она. — Пожалуйста, заплати монету!
— Ты умоляешь об этом?
— Да, господин, — проговорила она. — Да, господин!
— Очень хорошо, — сказал я и положил следующую монетку в коробку для денег.
— Спасибо тебе, господин, — выдохнула она, протягивая мне губы. — Теперь возьми меня, возьми меня, возьми меня!
— Очень хорошо.
* * *— Скоро рассвет, — заметил я.
— Да, господин, — прошептала она тихо, испуганно.
— Мы должны подумать о твоем возвращении к хозяину, — проговорил я.
— О, пожалуйста, господин, не сейчас, — взмолилась она. — Позволь мне побыть с тобою еще хотя бы совсем немного.
— Хорошо, — согласился я, — может быть, секундочку.
— Я никогда не захочу покинуть тебя, — призналась она и схватилась за меня.
— Кому ты принадлежишь? — спросил я.
— Не знаю, — проговорила она, — без сомнения, какому-то содержателю монетных девушек. Меня отдали ему при дележке добычи, захваченной во владениях Поликрата.
— Как он выглядит, твой хозяин?
— Я не знаю, — сказала она. — Я ни разу в жизни не видела его.
— Какой он человек? — спросил я.
— Он грубый и жестокий, неуступчивый и безжалостный, — призналась она. — Он держит меня как рабыню.
— Ты боишься его?
— Я ужасно боюсь его, — сказала она. — Я принадлежу ему.
— Возможно, он не такой уж плохой человек, — заметил я.
— Он содержит меня закованную в подвале, в темноте, — проговорила она. — Он кидает мне куски пищи, которые я, будучи на цепи, должна или найти, или испытывать муки голода.
— Возможно, он просто хочет приучить тебя к тому, что ты рабыня, — предположил я.
— Он уже очень хорошо научил меня этому, — согласилась она.
— По словам, он не производит такого уж плохого впечатления, — сказал я. — Если бы ты принадлежала мне, может быть, я обращался бы с тобой так же, по крайней мере первое время.
— Пока бы я не поняла как следует, кому я принадлежу? — спросила она.
— Да.
— А что, если девушка не способна выучить урок?
— Ее всегда можно скормить слинам, — объяснил я.
— Она выучит урок, и хорошо выучит, — проговорила девушка.
— Конечно.
— Но он ни разу не позвал меня к своей кушетке, чтобы обидеть, или приласкать, или приказать мне доставить ему удовольствие.
