Алекс Орлов - Меч, дорога и удача
Ворон сел, но не стал перебирать перья или чиститься, как обычная птица. Он просто сидел и не мигая смотрел на приведенные жертвы. Ворон был уверен, что ему что-то перепадет.
– Ну и чего же мы стоим? – спросил Каспар, обращаясь к Мансуру, который, судя по всему, не решался пойти и проверить, живет ли вообще кто-то в этом шатре.
Шатер производил впечатление давно заброшенного жилища, вокруг него, кроме черепов и костей, не было ничего, даже следов.
– Замолчи, нечестивец, – прошипел Мансур. – Мудрецы сами выйдут к нам и дадут знак, когда посчитают нужным. Если будет на то их воля, мы простоим тут неделю, и только они будут решать, уйти нам или продолжать ждать.
– Что-то не нравятся мне эти разговоры, ваша милость, – негромко заметил гном. – Тут такой ужас по ногам пробирает, что даже мурашки… А солнце-то садится.
– Подожди, Фундинул, – сказал Каспар. – Думаю, скоро все выяснится.
Сколько им пришлось ждать, определить было невозможно. Все находились в каком-то оцепенении. Только ветерок продолжал лениво трепать старую ткань шатра да редкие венчики из конского волоса, которыми были украшены шлемы степняков.
Наконец стоявший первым Мансур пошевелился, ожил и, повернувшись к пленникам, коротко бросил:
– Пошли…
– Тебе дали какой-то знак? – удивился Каспар.
– Да ты что, Проныра, ослеп? – Мансур зло и насмешливо усмехнулся, как будто разговаривал с дурачком. – Один из мудрецов только что выходил из шатра, чтобы позвать нас…
Каспар и его бойцы невольно переглянулись. Однако спорить было бесполезно.
Каспар двинулся за Мансуром и, мельком взглянув на макушку шатра, не обнаружил там ворона, хотя не помнил, чтобы тот улетал.
Откинув полог, который вблизи оказался полуистлевшей тряпкой, Фрай вошел следом за Мансуром и удивился тому, что внутри шатра оказался выстланный каменной плиткой пол.
Изнутри шатер казался намного больше, чем снаружи.
Это сразу бросалось в глаза.
Одна его часть – со стороны входа, была погружена во мрак. Другая, отгороженная цепочкой светильников на высоких ножках, освещалась их дрожащим пламенем. На той половине, скрестив ноги, сидели люди. Их было четверо. Хотя освещения было достаточно, Каспар не мог разглядеть их лица.
– Они что – спят? – прошептал Фундинул, который первым подошел к Каспару и стал справа от него.
– Я не могу сказать тебе. Я даже лиц не могу рассмотреть, – ответил Каспар так же тихо.
Слева от него стал мессир Маноло. За ним Углук и Бертран. Далее – Аркуэнон.
Мансур вышел вперед – к самой черте масляных светильников и, остановившись, склонил голову, наверное продолжая молчаливый диалог с мудрецами.
Каспар решил спросить мессира Маноло, не случалось ли ему слышать о подобных ритуалах, однако заметил, что и мессир со странным выражением лица смотрит куда-то в пол. При этом его тело сотрясала мелкая дрожь.
Углук, видимо, тоже чувствовал себя неуютно. Он поводил плечами и то и дело чесал себя за ухом.
Стоявший рядом Бертран, казалось, был спокоен, однако его руки судорожно мяли край жилета.
Аркуэнон выглядел безупречно, вновь нацепив на лицо маску отчужденности и равнодушия.
В какой-то момент откуда-то сверху донесся шорох, и от этого звука все светильники в шатре полыхнули ярким огнем, который осветил четыре фигуры. Лишь после этого Каспар заметил, что мудрецы не сидят, а парят над полом на высоте примерно полутора локтей. Это поразило Фрая. Наверное, он должен был испугаться, но чувствовал только туповатое удивление.
74
Снова, казалось бы беспричинно, полыхнул огонь в светильниках. Каспар ждал этого момента, чтобы лучше рассмотреть мудрецов.
Он пришел к выводу, что лица всех четверых не были похожи на лица живых людей. Это были маски из камня. Причем из камня старого – источенного ветром и посеченного песком.
Каменные веки были опущены, каменные губы – сжаты. Руки из того же шершавого камня мирно покоились на коленях.
Стоявший впереди Мансур очнулся после долгого молчания, поклонился четырем мудрецам и отошел, встав у стены шатра – справа от Каспара.
– Сейчас мудрецы начнут рассказывать про вас всю правду, – торжественным, слегка подрагивающим голосом объявил он. – Ваша ложь всплывет наружу, и вы останетесь здесь навсегда, как те, что приходили до вас.
– Маноло Легойн! – прозвучал в шатре неожиданно громкий голос, который доносился не со стороны мудрецов, а откуда-то из-под высокого купола. – Мы будем судить тебя!
При этих слова мессир Маноло вздрогнул и затрясся заметно сильнее. Каспар отметил, что голос произносит слова на чистейшем ярити.
– Маноло Легойн! Ты отправился в этот поход, чтобы помочь совершить кражу! Ты желаешь, чтобы герцог Ангулемский, получив документ, начал войну за королевский трон. Ты собираешься помогать герцогу, чтобы впоследствии, когда он завоюет трон, получить право основать собственный магический орден. Когда тебе было шестнадцать лет, Маноло Легойн, ты был учеником мага. Демоны искушали тебя, и ты не устоял перед соблазном, продав им за мешочек серебра свиток с магическими рунами, которые пропустили демонов из нижнего мира в этот мир. За тот проступок ты был изгнан из учеников, однако все еще не оставил надежд стать магистром или даже архимагом!
Теперь мессир Маноло трясся так сильно, что Каспар опасался за его жизнь.
– Маноло Легойн! Ты будешь наказан! – объявил тот же голос.
Фигуры, парившие над полом, едва заметно шевельнулись.
В следующий миг рядом с Каспаром пронеслось что-то невидимое и тяжелое. Оно толкнуло мессира Маноло так сильно, что тот улетел куда-то назад, и было слышно, как он ударился о натянутую материю шатра.
Каспар хотел обернуться, чтобы посмотреть, что случилось с мессиром, однако его остановил звучавший отовсюду голос:
– Углук Сейгур! Мы будем судить тебя! У орка расширились глаза. Никто здесь не знал его полного имени.
– Ты живешь как перекати-поле! Ты переходишь от одной войны к другой. Ты ешь и пьешь на деньги, оплаченные кровью, и снова идешь искать утехи в бою, потому что нигде тебе нет покоя. Ты предал свой народ и воевал против него на стороне врагов! Твои преступления огромны, и за них ты будешь наказан, Углук Сейгур!
И снова невидимая яростная мощь пронеслась где-то рядом и впечаталась в орка с такой силой, что снесла его словно пушинку.
Каспар покосился на Мансура. В неясном свете огоньков, отделявших судей от судимых, было заметно выражение безудержного торжества на лице предводителя степняков.
Между тем судилище продолжалось.
– Фундинул из Рейса! Мы будем судить тебя! – объявил голос.
Бедный гном от страха начал икать.
– Фундинул из Рейса, ты украл серебро для большого заказа у своего дяди, который вырастил тебя и обучил ремеслу. Ему пришлось продать мастерскую, чтобы расплатиться с долгами, и вскоре он умер от горя. А ты до сих пор носишь на себе пятно предательства и воровства. Пора смыть его кровью, Фундинул из Рейса! Ты будешь наказан!
Новая буря смела очередного осужденного – несчастный гном врезался в туго натянутый холст.
Каспар потянул носом. Хотя светильники нещадно коптили, в шатре пахло только старыми тряпками. И еще Каспар чувствовал, что по-прежнему не боится. Разумом он понимал, что это даже неправильно, но ничего с собой поделать не мог – ему не было страшно.
Неожиданно где-то в шатре прокаркал ворон. Невидимый, он пронесся над цепочкой светильников, и пламя вздрогнуло, отразив силуэт птицы на стене шатра.
– Бертран фон Марингер! Мы будем судить тебя! – объявил судья.
Каспар видел, как Бертран тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от тягучего наваждения.
– Бертран фон Марингер! Ты совратил невесту своего брата, и тебе за это полагалась смерть. Но отец слишком любил тебя, и ты был изгнан. В первую же неделю ты проиграл в кости три тысячи золотых, что дал тебе отец, и пошел наниматься к городским убийцам, ища себе пропитание таким способом.
– Неправда! Все неправда! – закричал в исступлении Бертран. Однако голос не обратил на это никакого внимания. С тем же выражением он продолжал:
– Ты будешь наказан, Бертран фон Марингер! Спустя мгновение налетевший ураган унес и Бертрана. «Живы ли они или все уже кончено?» – как-то вяло подумал Каспар о своих друзьях.
– А теперь ты – Аркуэнон! На тебе висит тяжесть убийства твоего соплеменника. Твой взгляд холоден, а лисьи глаза безжалостны. Ты даже не можешь вспомнить, из-за чего все произошло. Теперь за тобой охотятся, словно за бешеным псом. Многие благородные эльфы поклялись, что найдут тебя и отомстят за убийство. И вот ты здесь, Аркуэнон. Ты будешь наказан!
Порыв раскаленного ветра унес Аркуэнона, лишь слегка коснувшись лица Каспара. Где-то далеко позади, возможно, даже в миле от этого места, раздался звук упавшего тела.
«Моя очередь», – сказал себе Каспар и почувствовал, как какая-то обволакивающая лень наваливается на него со всех сторон, заставляя расслабляться и мелко трястись мышцы.
