Первый закон: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей - Джо Аберкромби
Лишь огромным усилием воли Глокта не дал глазу задергаться.
«Уймись, холодец ты этакий, иначе нам обоим крышка».
– Гильдия торговцев пряностями оказалась на диво сговорчивой, когда под угрозу попали их собственные капиталы.
– Невероятно щедро с их стороны. Теперь, однако, чем чаще я думаю об этом деле, тем больше возникает подозрений. Мне сразу не понравилось, что вы лично казнили магистра Эйдер, а не прислали ее ко мне.
«Из огня да в полымя».
– Тут, ваше преосвященство, я просчитался. Хотел избавить вас от лишних хлопот…
– Наказание предателей для меня не проблема. Сами знаете. – Вокруг злых синих глаз Сульта залегли глубокие морщины. – Нужели после того, сколько мы с вами прошли вместе, вы все же держите меня за дурака?
– Конечно нет, архилектор. – Голос Глокты предательски надломился.
«Всего лишь смертельно опасный безумец с манией величия. И он знает. Он знает, что я более не преданный раб. Но как много? И от кого он узнал?»
– Я дал вам невыполнимое задание и тем самым разрешил сомневаться. В обмен на эту роскошь я жду успехов. Я устал подстегивать вас, Глокта. Если в течение следующих двух недель вы не решите проблему с королем, я поручу наставнику Гойлу выяснить все обстоятельства дагосканского дела. Ответы, если придется, он вытянет из вас клещами. Ясно?
«Как виссеринское стекло. Через две недели я найду ответы, или… фрагменты искалеченного тела обнаружат в порту. Если же я начну задавать нужные вопросы, Валинт и Балк уведомят его преосвященство о нашей сделке, и тогда… раздутое от морской воды, изувеченное до неузнаваемости… Как жаль несчастного наставника Глокту. Достойный и всеми любимый человек, как ему не повезло! Что с ним приключилось?»
– Я понимаю, архилектор.
– Тогда какого черта до сих пор сидите здесь?
Арди Вест сама открыла дверь, сжимая в руке ополовиненный графин вина.
– А-а, наставник Глокта, какой сюрприз! Входите же!
– Вы как будто рады меня видеть.
«В отличие от подавляющего большинства моих знакомых».
– Почему нет? – Она изящно отошла в сторонку, давая ему войти. – Сколько девушек могут похвастаться, что у них в приятелях – пыточных дел мастер? Ничто так не вдохновляет потенциальных ухажеров.
Он переступил через порог.
– Где ваша служанка?
– Она вся испереживалась из-за приближения гуркской армии или чего-то такого. В общем, я отпустила ее к матушке, в Мартенгорм.
– А вы сами, надеюсь, готовы к отъезду? – Он проследовал за девушкой в теплую гостиную. Ставни были закрыты, шторы задернуты, и комнату освещали мерцающие огоньки тлеющих углей в камине.
– Вообще-то я решила остаться в городе.
– Правда? Как печальная принцесса, что чахнет, заточенная в башню? Покинутая неверными слугами и заламывающая руки в ожидании врага? – Глокта хмыкнул. – Думаете, эта роль вам подойдет?
– Лучше, чем вам – роль рыцаря, что на белом коне, размахивая сверкающим клинком, скачет спасать прекрасную даму. – Она окинула его презрительным взглядом. – У моего героя должна наличествовать хотя бы половина зубов.
– А я думал, вы уже привыкли получать меньше, чем рассчитывали.
«Последуй моему примеру».
– Что вам ответить? Я романтик. А вы? Пришли растоптать мои грезы?
– Никак нет, хотя растоптать чужие мечты мне ничего не стоит. Я пришел в надежде на бокал вина и разговор, в котором не упоминалась бы моя насильственная и мучительная смерть.
– Пока затрудняюсь обещать, что наша беседа не зайдет в такие дебри, но вот бокал вина гарантирую.
Арди налила вина, и он, запрокинув голову, осушил бокал в четыре больших глотка. Потом протянул его за добавкой, посасывая сладковатые десны.
– Если говорить совсем серьезно, то не позднее, чем через неделю, гурки возьмут Адую в осаду. Вам надо бежать, и как можно скорее.
Она снова наполнила его бокал, потом налила себе.
– Вы разве не заметили, что половине города в голову пришла та же идея? Даже самые паршивые лошади, не востребованные армией, распродаются по пять сотен марок за голову. Встревоженные жители столицы бегут во все уголки Срединных земель. Холодает, погода портится, и беззащитные беженцы бредут по пустоши, утопая по колено в грязи, продвигаясь не более чем на милю в день. Согбенные под грузом всего ценного, что смогли взвалить себе на плечи, они легкая добыча для любого разбойника на сотню миль вокруг.
– Ваша правда, – признал Глокта, усаживаясь, через боль, в кресло у камина.
– И потом, куда мне податься? Во всех Срединных землях у меня не осталось ни друзей, ни родственников. Я что, по-вашему, должна укрыться в лесной чаще и разжигать костер, потирая друг о друга веточки? Охотиться на белок голыми руками? Как тогда напиваться прикажете? Нет уж, засяду здесь – в тепле и уюте. У меня есть уголь, погребок еще полон. Пару месяцев продержусь. – Она вяло махнула рукой в сторону стены. – Гурки идут с запада, а мы в восточной части города. Даже во дворце не так безопасно.
«Может, она и права. Тут я по крайней мере могу за ней приглядывать».
– Замечательно, склоняюсь перед вашей рассудительностью… точнее склонился бы, если б не израненная спина.
Арди села напротив.
– А как течет жизнь в обители власти?
– Вяло, знаете ли. У нас всегда холодно. – Глокта провел пальцем по губам. – Я в затруднительном положении.
– У меня богатый опыт на этот счет.
– А у меня все несколько… сложнее.
– Тогда объясните, чтобы тупая девка вроде меня могла понять.
«Вреда никому не будет. Я и так смотрю смерти в глаза».
– Что ж, если говорить языком, понятным тупой девке, то вообразите, что… отчаянно нуждаясь в некоторых услугах, вы пообещали руку и сердце двум очень небедным и могущественным людям.
– Гм, мне и одного достаточно.
– В нашем случае вам ни один не нравится. Оба поклонника стары и отвратительны.
Арди пожала плечами.
– Богатым и влиятельным уродство прощается.
– Но оба при том жутчайшие ревнивцы, и ревность их обернется для вас бедой, если о вашей переметчивой натуре станет известно. Вы надеялись в определенный момент избавиться от одного из обещаний, но свадьба все ближе и ближе, а вы… вы все еще связаны с обоими. Даже больше, чем прежде. Как бы вы поступили?
Надув губы, Арди тяжело вздохнула и картинным жестом откинула со лба прядь волос.
– Я бы пустила в ход все свое несравненное остроумие и ослепительную красоту, свела обоих с ума и устроила так, чтобы они сошлись на дуэли. Кто победит, тот и получит главный приз – мои руку и сердце, – даже
