Гений Медицины. Том 4 - Игорь Алмазов
— Вы не можете делегировать ей свою работу, — спокойно ответил я. — И если, например, главный врач решит проверить, что именно готовит Енина, и узнает, что готовит она отчёты, которые должны делать вы…
Конечно, ей не привыкать. Она рассказывала, что и с предыдущим заместителем она частенько перерабатывала. Разница в том, что тот любил деньги, а этот… тоже любит деньги, но хочет ещё и место главврача получить. Не везёт нашей клинике с заместителями.
— Вы мне угрожаете? — сквозь зубы спросил Кобылин.
— Что вы, просто советую, — усмехнулся я. — Советую не нагружать так свою медсестру. Надеюсь, мы друг друга поняли.
Лицо у Семёна Михайлович конечно скривилось… Он хорошо понял мой намек, что в случае продолжения переработок я доложу о нарушении главврачу.
Прям жаль, что сфотографировать не получится.
— Рад, что мы друг друга поняли, — добавил я, и покинул кабинет, не дожидаясь ответа.
Уверен, теперь у Кати станет меньше работы. А меня Кобылин возненавидит ещё больше, хотя казалось бы — больше некуда. И так был готов обвинить меня в экспериментах над людьми.
Что ж, теперь Клочок будет ждать интересных разговоров. А я, пока тут, загляну к ещё одному человеку.
Я дошёл до кабинета айтишников и вошёл внутрь. Всего в нашей клинике их работало трое. Но так совпадало, что постоянно видел я только Матвея. Вот и сейчас за компьютером сидел только он, в неизменном растянутом свитере.
— Добрый день, — поздоровался я. Матвей вздрогнул, и повернулся ко мне. — Нам надо поговорить.
Он быстро открыл на экране компьютера вкладку с блокнотом, чтобы печатать мне ответы. Так разговор будет быстрее, чем когда он пишет на бумаге.
Отношение к Матвею у меня было двойственное. Его случай очень заинтересовал меня, и мне было бы интересно вылечить его немоту, чтобы разобраться ещё и в этой сфере медицины. Снова подобрать комбинацию аспектов, правильное воздействие…
Однако он участвовал в первом заговоре Кобылина. Должен был сбить калибровку оборудования, чтобы показательные выступления перед комиссией провалились. И пусть в итоге их план сам провалился, его участие там было зафиксировано. Мной.
Я могу догадаться, что Кобылин просто пообещал ему лечение. Или пригрозил увольнением. Но до конца Матвея это всё равно не оправдывает.
Так что ему предстояло окончательно решить, на чьей он стороне. И решить сейчас.
«Чем могу помочь?» — напечатал Матвей.
— Мне надо, чтобы ты признался в участии в саботаже первого этапа конкурса, — прямо ответил я. — И признался, кто именно тебя к этому принудил. Дал письменные показания, прямо сейчас.
Матвей побледнел, а на его лбу выступил пот. Он на некоторое время завис, ничего не печатая в ответ.
«Вы о чём?» — наконец написал он.
— Даже не думай прикидываться, — вздохнул я. — Матвей, это твой последний шанс. Пока что я никому не говорил о твоём участии во всём этом. А ведь могу. И свидетели у меня есть, Ломова Анна Геннадьевна тебя тоже видела в лаборатории. Так что не юли, говори прямо.
Он снова надолго завис над клавиатурой.
«Он сказал, что уволит меня, если я не подчинюсь. А если всё получится — даст денег на лечение» — наконец написал он.
Так, отлично. По крайней мере, он заговорил.
— Почему никому не сказал? — спросил я. — Главному врачу, другому заместителю. Хоть кому-то!
«Он предупредил меня, что никто мне не поверит. Слово немого паренька против слова заместителя главного врача» — написал Матвей.
Логично, в принципе. Слово Кобылина действительно имеет больший вес.
— Теперь самый главный вопрос, — произнёс я. — Ты готов дать показания, и рассказать об этом не только мне? Это опасно, но это правильно. И это поможет наказать Кобылина.
Ведь я так понял, никакого лечения, разумеется, он не оплатил. Наверняка сказал, что раз план не сработал — то и сделка отменяется.
«Готов» — напечатал Матвей.
Я дал ему лист бумаги, и сказал как можно подробнее описать всю произошедшую ситуацию. Это всё ещё слабое доказательство. Но когда их наберётся несколько — Кобылин будет раздавлен.
Через пятнадцать минут исписанный с двух сторон лист бумаги с подписью был у меня. Начало положено.
* * *
Клочок притаился в своём уже излюбленном укромном уголке кабинета Кобылина. Ждать пришлось недолго, вскоре после ухода хозяина Семён Михайлович принялся кому-то звонить.
— Привет, Дим, — торопливо сказал он в трубку. — Ну, ты обижаешься ещё? Да не было у меня настроения идти в ресторан, ты же знаешь, затея провалилась с жалобой… Да помню я, что за мной должок, обязательно проставлюсь. Да Дим, новая идея тоже не выгорела. Боткин снова выкрутился.
Кобылин замолчал, явно слушая, что там ему говорит друг. А Клочок изо всех сил сдерживался, чтобы не укусить его за нос. Хозяин устраивает настоящие испытания! Крыс уже из последних сил шпионит!
— Да, вот что я подумал, — продолжил Кобылин. — Боткин явно помешает и второй этап испортить. Но! Он может быть занят. Я навёл справки, что его отец работает терапевтом в захудалой поликлинике области. Да-да, понимаешь, о чём я? Попортим жизнь отцу — и Боткину придётся решать уже эти проблемы.
Клочок изо всех сил сжал лапки. Так, терпение. Хозяин просто сказал проследить и записать разговор. Но вот же этот Кобылин гад!
В интернете Клочок один раз встретил такое выражение «собака сутулая». Он понятия не имел, что это значит, но явно что-то обидное. И это самая подходящая кличка для Кобылина!
— Да не знаю я, какую именно проблему. Уволить, например. Лишим его отца работы и зарплаты, и Боткину вообще станет не до проблем в клинике. Да, да. Понял, время ещё есть. В пятницу так в пятницу. Пока, дружище.
Он положил трубку, и Клочок услышал, как Кобылин расхохотался.
— И кто кого теперь, Боткин? — вслух спросил он.
«Явно хозяин тебя сделает, идиот» — подумал крыс.
Клочок фыркнул, и остановил запись. Надо понаблюдать ещё немного, но кое-что важное уже удалось узнать.
* * *
К вечеру я получил анализы Кантемирова, убедился, что это отравление мышьяком. Его ожидало лечение унитиолом, и разумеется, токсикологической магией. Я уже вызвал к нему токсиколога, заведующего отделением Филиппа Дмитриевича.
С ним нас тоже уже связывало несколько историй. Самая запоминающаяся — как Шуклин выпил перекись водорода.
— Я тут думал о том, кто может меня травить, — решил поделиться со мной Феликс Вениаминович. — Как бы не прискорбно, это, скорее всего, мой младший брат.
— Почему вы так решили? — поинтересовался я.
— Я искал, кому это выгодно, — пожал плечами Кантемиров. — Детей и жены у меня нет
