Трон перьев и костей - Келли Сент-Клэр
– До сих пор боишься чернотварей, Сиротка?
Да. Я уставилась на него, мол, ну давай, давай, посмейся. Лан сжал дрогнувшие губы.
Да и пофиг.
У огромного камина, помешивая что-то в здоровенном котле, стояла Жрица.
– Ну наконец-то вы, два дурня, явились, – буркнула она, не повернувшись.
Длинные седые волосы она заплела в косу, ниспадающую до самых колен. Ни следа от горба, который у нее был в фальшивой Андерхилл. Иллюзия или Жрица серьезно занялась йогой?
Меня охватило ужасное желание расхохотаться, и я прикусила щеку изнутри, чтобы сдержать предательский безумный смешок. Здесь не было ничего смешного. Я выбилась из сил, а адреналин и чувство безопасности – надеюсь, не мнимое – окончательно сводили с ума.
– Не спросишь, почему я сделала то, что сделала?
Жрица повернулась к нам. Один глаз пересекал шрам – этого йога не исправила, – а второй переливался всем спектром цветов. Они перетекали от одного оттенка к другому, постоянно сменяясь.
Мое веселье вмиг улетучилось.
– В смысле, почему вы подставили меня с кровью на ноже?
Жрица усмехнулась, обнажив пожелтевшие зубы.
– Да, кто-то определенно тебя подставил, Одуванчик, но не я.
Лан приподнял бровь, глядя на меня, и одними губами произнес:
– Одуванчик?
Я пожала плечами. Кто вообще, черт возьми, понимал, о чем она?
– Расскажете? Или у нас тут угадайка? Не самая моя любимая игра, замечу. А в последнее время все только в нее и хотят играть.
Наша провожатая тихо рассмеялась, и выражение лица Жрицы смягчилось.
– Вы познакомились с моей подругой. Что о ней думаете?
Странный вопрос, но ладно.
– Она не пыталась нас съесть. За что я весьма благодарна, потому что устала и совсем не хотела бы ее убивать.
Лан поперхнулся.
– Кажется, это не самый лучший ответ, Сиротка, – пробормотал он.
«Подруга» Жрицы изящно шагнула вперед и встала перед нами.
– Я здесь для защиты Жрицы. Как вы заметили, Андерхилл опасна в любое время суток. Люблю старую склочницу, хотя она с каждым днем все больше едет крышей.
Жрица фыркнула.
– Я твоя единственная подруга, тупица.
Кровавая фейри опустилась в кресло в тени камина – чуть ли не единственном месте в огромной комнате, окутанном темнотой.
– Может, я вскорости обзаведусь новой. Может, ею станет юная Каллик.
Сверкнуло белым – кровавая усмехнулась. Ее глаза светились в темноте.
– Лучше быть подругой, чем перекусом, – отозвалась я.
Фейри запрокинула голову и расхохоталась.
– Да, она мне нравится.
Жрица ворчливо фыркнула.
– Я не спрашивала твоего одобрения. Вернемся к делу.
Она проворно зачерпнула что-то из котла и вылила в темно-коричневую каменную миску. Потом протянула ее мне, и у меня тут же заурчал желудок. Сейчас я бы не отказалась и от собачьего корма, а вручили мне нечто противоположное. Темно-фиолетовая жидкость отразила мое лицо словно зеркало.
У меня отвисла челюсть.
– Это то, что я думаю? – Я опустилась на пол перед камином, скрестив перед собой ноги.
– Что там? – спросил Лан, и Жрица хмыкнула.
– Не догадываешься? А девчушка-то смогла.
– У Цинт никак не получается, – тихо произнесла я. – Все пробует и пробует, но так и не…
Я зажмурилась и потянула над миской носом, думая о том, чего мне хочется. Я вдыхала, и запахи менялись, мое желание обрести утешение буквально создавало блюда, которые я жаждала сильнее всего. Я открыла глаза и увидела, что жидкость превратилась в кусок приготовленного на пару палтуса, посыпанного кедровыми орешками и сбрызнутого беарнским соусом.
Мне в руку сунули вилку, я тут же отправила в рот кусочек нежной рыбы, и с губ сорвался стон.
– Один в один как мама готовила.
– Не понимаю, – уставился в свою миску Лан. – Это же просто фиолетовая жидкость?
– Закрой глаза и подумай о том, что хочешь съесть, – пробормотала я с полным ртом идеальной рыбы. – Это бруадар.
Лан вскинул голову.
– Цинт пыталась его приготовить?
– Закрой, блин, глаза, – фыркнула я и вдруг поняла, что уже все слопала.
Вот же… голод никуда не делся.
Жрица забрала миску и снова ее наполнила.
– Держи, грустные щенячьи глазки.
Я рассмеялась, принимая миску обратно. Закрыв глаза, я подумала об эльфийском хлебе Цинт, намазанном черничным джемом. Украдкой глянув, я просияла и вгрызлась в хлеб.
– Прямо как у Цинт, – счастливо застонала я.
Он таял на языке, и на этот раз я не стала спешить, наслаждаясь вкусом.
Лан уставился в свою миску, и я наклонилась посмотреть. Он попытался увернуться, но я успела увидеть ярко-красные ягоды с шоколадом и взбитыми сливками.
– Не думала, что ты сладкоежка. – Я протянула ему половину куска эльфийского хлеба.
Лан, не глядя на меня, взял ломоть и сунул в рот. Жрица лишь хихикнула.
– Да не о еде он думал, девчушка.
Я почти не услышала ее слов, хмуро глядя в свою пустую миску. Желудок-то я набила, но кто знает, когда получится поесть снова?
Резкий удар по голове заставил вскинуть взгляд на Жрицу. Она протягивала мне сумку, которой меня и стукнула. Мою сумку.
– Вот твои вещи. Я перенесла их сюда из убежища. Иди, вымойся. Тут же и книга, которая связывает тебя с подругой. – Жрица вручила вторую сумку Фаолану. – И твои, Неблагой мальчик.
Услышав такое обращение, Лан напрягся.
– Но… – заикнулась я.
Надо было получить ответы и бегом бежать обратно в мир людей. Часики тикали.
– Уверяю, обсудить все успеется. А тебе – исцелиться, Одуванчик. Я скажу, когда наступит момент уходить. А до тех пор… быть может, вы двое сумеете узнать, что же является к вам сквозь тени и мрак. – Единственный глаз, полный несметного множества цветов, уставился на меня. – Это твое затишье перед бурей, Каллик Всех Фейри. Воспользуйся им.
20
Час отмокания в медной ванне, которая от начала и до конца сохраняла идеальную температуру воды, – да, я не чувствовала себя такой расслабленной целых… восемь лет и плюс-минус пару месяцев. Судя по тому, что я добровольно валялась в воде так долго, царство фейри оказывало на меня чудесное, исцеляющее действие. Я еще никогда не ощущала столь глубокого удовлетворения – до мозга костей. И особенно ясно понимала, что впервые в жизни познала истинную Андерхилл.
Справедливости ради, я с трудом вспоминала две экскурсии в царство фейри, которые устроил нам приют, но уж точно не испытывала ничего такого во время тренировок.
Теперь ясно, что старшие фейри вроде Рубезаля мгновенно поняли бы разницу между оригиналом и иллюзией, когда Андерхилл свернула лавочку.
Одно только непонятно – ладно, не только, – это почему Андерхилл оставалась закрытой. Она обладала непостижимой силой. Она же
