Юрий Никитин - Трое из Леса
— Понять! — сказал Таргитай саркастически. — Главное, сердцем чуять!
Мрак даже не повернул голову. Он наблюдал за невидимым жаворонком, губы шелохнулись в хмурой усмешке:
— Паук, мошка… Нашли о ком сердоболиться. Со мной двое существ куда беспомощнее. Им бы уцелеть!
Пока пережидали полуденный зной, Таргитай часто и жадно пил, но вода снова уходила обильным потом. Костлявый Олег прикладывался к баклажке реже, а Мрак напился лишь однажды, запив последний ломоть печени.
Когда лучи солнца стали не отвесными, а косыми, Мрак выглянул из-под зелени веток, потянул носом:
— Видите густой кустарник? Там малый ключ. Тарх, собери пустые баклажки, наполни.
Таргитай нехотя поднялся:
— А почему мы сразу не пошли туда, если там родник? Полежали бы на травке.
— Туда каждый прет сразу, — ответил Мрак насмешливо. — Издали видно, что там вода, только вам невдомек… А вам драки ни к чему, верно?
Олег торопливо закивал:
— Верно-верно, Мрак! Тарх, чего стоишь, иди за водой. Сполосни сперва. И не зачерпни с водой лягушку. Если проглотить такую, она выведет в животе головастиков, а по ночам, когда человек спит и открывает рот, они будут выходить и охотиться на комаров…
Мрак, помахивая веточкой, сказал с интересом:
— Здорово, надо будет завести. Пусть ночью по мне прыгают эти зеленые, ловят проклятых кровососов!
Таргитай унесся, собрав все баклажки. Волчью шкуру он оставил в кустах, пусть сохнет от пота, солнце нещадно палило обнаженные плечи и спину. Еще у поляны обгоревшая кожа два раза облезала широкими клочьями, как у змеи, сейчас — тьфу-тьфу! — закрепилась, только потемнела, огрубела.
Он ломился через кусты, чувствуя их свежесть. Листья зеленее, а молодые побеги — длиннее. Конечно, Мрак прав, выбрав для отдыха чахлые невзрачные кусты, но он, Таргитай, не утерпел бы, разлегся бы на этой шелковистой травке.
Над песком поднимался водяной бурунчик, а в шаге от него песок был уже сухой. Положив на траву баклажки, Таргитай встал на четвереньки, чувствуя, как ладони погружаются в песок, припал ртом к подземному ключику. Ледяная вода обожгла рот, от холода заломило зубы. Он торопливо сглотнул, на зубах заскрипел песок.
Вдруг в тихом воздухе послышался стон. Таргитай подпрыгнул, в страхе завертел головой, не соображая, в какую сторону бежать. Стояла мертвая тишина, затем слабый стон повторился. Таргитай дернулся было в сторону, но стон — не угроза, а кустарник невелик, степняков с конями не спрячет. Дальше — голая Степь, ящерица не охотится, трава на версты полегла под ветром и ночным градом!
Он нерешительно шагнул вперед, вытянул шею. Было жутко, лучше бы убежать и вернуться с могучим и бесстрашным Мраком, но кусты уже двигались навстречу, и он внезапно вышел на вытоптанное людьми и конскими копытами место. Посреди поляны лежал распятый голый человек. Он весь был залит кровью, в сторонке пламенели красные клочья одежды. Руки и ноги были разведены широко в стороны, туго прикручены ремнями к кольям, вбитым в землю. Живот был вспорот, набит булыжниками, грязью, кишки тянулись на несколько шагов в обе стороны. Их облепили навозные мухи, а хищные жуки уже грызли мясо, рылись во внутренностях. Веки были срезаны, как у Степана, глаза неподвижно смотрели в безоблачное небо, где от жаркого солнца плавилась небесная твердь.
Таргитай оцепенело смотрел на изуродованное тело. Распятый человек шелохнул головой, произнес внятно:
— Воды…
Таргитай подпрыгнул, не веря своим ушам. Это… этот человек еще жив? Но как может человек вытерпеть такие муки и остаться жив?
— Сейчас! — вскрикнул он. — Сейчас!
Он проломился через заросли, оставляя просеку, торопливо наполнил флягу, прибежал, не понимая, почему вдруг не стал видеть дорогу, словно глаза застлала пелена ливня.
Он упал на колени перед распятым. Губы того были срезаны, на солнце блестели крупные желтые зубы. Таргитай начал лить воду в полураскрытый рот. Человек закашлялся.
— Я сейчас освобожу тебя, — крикнул Таргитай дрожащим голосом. — Сейчас!
— Дурак… — прошептал человек. — Меня уже освобождают боги… Я не вижу, солнце сожгло глаза, но по голосу ты — не степняк, не полянин.
— Я невр, из Леса!
— Невр? — повторил человек шепотом. — Пророчество сбывается? Невры выходят из Леса, старому миру конец…
— Кто ты? — спросил Таргитай, всхлипывая. Он не мог смотреть в обезображенное лицо. — Откуда ты знаешь нас? Ты полянин?
— Все мы: поляне, анты, хорваты, бодричи… потомки изгоев из вашего племени… Мы не такие могучие, как вы, невры, но скажи, если встретишь славов, что Микл, сын Тавра, внук Володимира, победил степняков…
— Как? — спросил Таргитай сквозь рыдания.
— Не застонал, не вскрикнул… Я смеялся, когда вспарывали живот… Я плевал в их поганые хари… Я пел, когда выламывали пальцы… Наши боги сильнее!
Голос внезапно прервался. Таргитай заревел, уже не сдерживаясь. Пальцы тряслись, он никак не мог развязать узлы. Сзади раздался громкий голос. От испуга Таргитай упал через Микла, руки заскользили в сгустках крови.
— Он мертв?
Олег держал острием вперед секиру, Мрак прошел вперед, с шумом раздирая колючие ветки. Лицо его было темным, в глазах метались красные искры.
— Он успел сказать, что он — Микл, сын Тавра из племени славов… Он погиб храбро, но почему-то считает, что мы еще храбрее…
Мрак покачал головой:
— Надо же о ком-то рассказывать сказки. А какие вы с Олегом храбрецы, сами знаете… Воды набрал?
— Нет, — убито ответил Таргитай. — Услышал стон, ну и…
— Заполни фляги, — распорядился Мрак. — А мы с Олегом зароем несчастного. Может быть, он и был храбр, но не был умен. Иначе бы заночевал в том кустарнике, где прятались мы.
Таргитай опрометью бросился к воде. Когда вернулся, Мрак с Олегом наваливали на земляной холмик камни, чтобы зверье не растаскивало человечьи кости. Чернели четыре ямки, видать, Мрак не распутывал узлы, а попросту выдернул колья.
Не сговариваясь, они зашагали быстрым шагом. К солнцу держались спинами. Долго шли молча, взбивая пыль, каждый думал о своем, наконец Таргитай проговорил горько:
— Везде кровь, жестокость, несправедливость… Не только в Лесу, а и в Степи… Выходит, нет на свете справедливости?
— Нет, — отрубил Мрак жестко. Олег промолчал.
— Так что же делать? — спросил Таргитай отчаянным голосом. Его губы дрожали. — Да, я родился в этом зверином мире, но я не хочу и не могу быть зверем!
Мрак промолчал, неожиданно ответил Олег:
— Раз уж мы вышли в мир, где нет справедливости, то… эта работа ложится на наши плечи. Может быть, для того и вывели нас из Леса!
