Времена звездочетов. Наш грустный массаракш (СИ) - Бушков Александр Александрович
– В городе ни малейших разрушений, – сказал Сва-рог. – И вовсе не похоже, что жители покинули его внезапно, на проезжей части не видно ни одной машины, все аккуратно припаркованы у тротуаров и домов.
– Во-первых, в этой войне могло применяться неизвестное нам оружие, – без промедления ответила Ка-нилла, явно обдумавшая и это. – Во-вторых, война могла не затронуть все без исключения города, особенно те, что находились в глубоком тылу. Логично?
– Логично, – признал Сварог.
– Рассуждения о войне – чисто умозрительная гипотеза, ее пока что не стоит обсуждать за отсутствием точной информации. Но я думаю, стоит допустить версию о всепланетном катаклизме, после которого развитие в разных местах Семела пошло по-разному, в точности как на Той Стороне.
Она была права. За два с лишним года, прошедших после Шторма, проект «Изумрудные тропы» нисколько не завял, наоборот. Историки воспрянули и пришли в форменную ажитацию: появилась возможность собрать массу сведений о первых годах после Шторма – мало того, увидеть все своими глазами. Так что на Той Стороне работало множество народу, располагавшего целыми роями орбиталов – в том числе в первую очередь и наблюдали за орбитальными станциями герцога Тагароша, из которых и возникла Империя.
Другое дело, что Сварогу, хотя он и оставался куратором проекта, все раздобытое было решительно ни к чему с практической точки зрения, шла ли речь об имперских делах или о земных королевствах. А потому он давно уже ограничивался беглым просмотром отчетов, исключительно в свободное время, а текущие дела с превеликим облегчением переложил на профессора Коултана из Техниона, молодого, толкового и энергичного.
Однако Канилла права. Можно, пожалуй, допустить версию о некоем катаклизме, затронувшем всю планету.
То, что сейчас происходит на Той Стороне, в чем-то напоминает то, что показывают две записи. В разных местах обстоит совершенно по-разному. Где-то группы людей, которых можно смело назвать «племенами», укрепились в понесших минимальные разрушения городах (в одном даже уцелела АЭС и дает ток), завладели складами огнестрельного оружия и медикаметов – и даже некоторое время пользовались автомобилями, легкомоторной авиацией и бронетехникой, пока не иссякли запасы горючего. Где-то сельские жители из тех, что понесли небольшой урон, создали этакие вольные крестьянские республики, вместо ставшей бесполезной сельскохозяйственной техники вернулись к косам-сер-пам-плугам, и там, где есть кузнецы и годный для обработки металл, если и не процветают, то и с голода не мрут. Но где-то, в особенно пострадавших районах, ходят толпы, крайне напоминающие именно что первобытные племена...
Да что там, достаточно вспомнить Землю: в одно и то же время в одних ее уголках возводили феерические небоскребы и стартовали космические корабли, а в других кочевники гоняли стада, как сотни лет назад, а то и возле убогих шалашей мастерили каменные топоры.
– А планы какие-нибудь наметились? – спросил Сварог.
– Можно послать к Семелу уже сотню зондов, – сказала Канилла без особой убежденности. – Вот только это означало бы жуткий риск с непредсказуемыми последствиями, так что не стоит...
– Вот именно, – сказал Сварог. – Мы это уже проходили. .. – он посмотрел на часы. – Сорок две минуты, а со стороны Семела не последовало никаких ответных мер. Но все равно, не стоит пока нарываться.
– Есть другая идея, гораздо более безопасная, – сказала Канилла уже гораздо увереннее. – Послать к Семелу зонды о т т у д а, с Той Стороны. Что бы там ни произошло, оформилось, если можно так сказать, далеко не сразу, прошло восемьсот с лишним лет, прежде чем Фаларен послал туда зонды и наладил систему защиты и ответного удара. А вы ведь сами обнаружили, что всю свою компьютерную технику и подземные заводы он обустроил уже лет через двести после появления Хелльстада. Так что не вижу особенного риска. После Шторма и прихода апейрона минуло всего-то два года...
– Резонно, – сказал Сварог, чуть подумав. – А поскольку ты эту идею выдвинула, тебе ее и претворять в жизнь, вместе с Элконом, конечно. У вас двоих нет особенно важных дел, те, что есть, по большом счету, рутина. Продумай подробный план и лети к Элкону, даю все полномочия, как куратор проекта, приказ напишу.
Спохватившись, он посмотрел на Яну – как-никак старшей по званию на этом военном – а каком же еще? – совещании была именно она. Яна спокойно кивнула:
– Как выражались императоры былых времен, да и ты сам сейчас, на земле, быть по сему. Все правильно. По крайней мере, будем точно знать, что тогда происходило на Семеле...
У Сварога мелькнула жестокая, но необходимая мысль: если вдруг обнаружится, что угроза со стороны Семела очень уж тяжелая и жуткая, можно пойти обходным путем. Нормальные пираты всегда идут в обход... Проще говоря, перебросить на Ту Сторону аналоги «Бешеного Жнеца» и «Вихря», ударить всей этой мощью по тамошнему Семелу, наверняка в этих условиях совершенно беззащитному. Технически это совсем нетрудно сделать. Безусловно, получится грандиозный хроноклазм, но если не будет другого выхода, если вновь, как было с Токерангом и веральфами, во всей страшненькой неприглядности встанет вопрос «Или мы, или они», придется рискнуть. В конце концов, все эти тысячи лет Семел не оказывал никакого влияния на жизнь Империи... явного, уточним скрупулезности ради. Забавы Фаларена в облике короля Шого, по большому счету, не оказали ровным счетом никакого влияния на жизнь Талара...
Однако этой мыслью пока что ни с кем не следует делиться – просто потому, что рано, масштаб исходящей от Семела угрозы пока что неизвестен, неизвестно даже, есть ли угроза вообще, строго говоря...
– Что-то еще, Кани? – спросил он, заметив характерное движение Каниллы, с которым был уже давно знаком.
– Ага, – кивнула Канилла. – Только разговор на сей раз пойдет не о Семеле. И объявление астрономии лженаукой, и запрет разглядывать небо в оптику не могли сложиться сами по себе, стать результатом каких-то заблуждений. Не родился же сам по себе «Закон о запрещенной технике»? Обязательно были люди, которые придумали некий план и претворили его в жизнь. И это были очень умные люди. Я помню, что вы говорили мне, когда мы летели в Хелльстад. Прямые запреты порождают многих любителей запретного. Гораздо выгоднее внедрить в массовое сознание мысль, что разглядывать звезды в оптику столь же неприлично, как выйти на улицу без штанов – и дальше уже не нужно прилагать никаких усилий, пойдет по накатанной... Как будто читали Лебона... Я, правда, не помню дословно, как там сказано... Командир, у вас найдется здесь Лебон?
– Само собой разумеется, – ухмыльнулся Сварог. – И здесь, и в Латеране всегда под рукой. Посмотри на полке.
Канилла вскочила и энергично направилась к стеллажу из сильванской горной березы в противоположном стрельчатому окну углу кабинета. Стала разглядывать надписи на корешках. Там всего-то было полдюжины полок, оставшихся от Фаларена, к которым Сварог добавил немного своего.
И не одну любимую с детства беллетристику вроде приключений трех мушкетеров, капитана Блада, дона Руматы и еще дюжины романов, стараниями Яны принявших именно тот вид, который ему помнился с пионерских времен. Стояла там и пара книг посерьезнее. Оказавшись на ронерском престоле и плотно занявшись государственными делами, он довольно быстро понял, что не стоит полагаться только на свой интеллект, не самый могучий в этом мире, будем самокритичны.
И советов царедворцев, понаторевших в управлении государством, маловато, да к тому же есть опасность попасть от них в некоторую зависимость. Толковый король просто-таки обязан поражать окружающих дельными мыслями, якобы пришедшими в голову ему самому, – к восторгу льстецов и молчаливому уважению людей посерьезнее.
Имелись полезные трактаты на эту тему, например сильванца Чей Чедогона или профессора Ремиденума Антенара. Однако они были чересчур обширны и писаны высокопарным слогом. Шевельнулись смутные воспоминания из прошлой жизни...
