Дочь змеи - Мишель Пейвер
Горячий Яркий Глаз ушел спать, пришла Темнота, но Дыхание, Которое Ходит все наблюдало за стадом. Наконец оно все поняло и опустило голову. Прошло на другой берег Быстрой Мокрой, оглянулось в последний раз и ушло навсегда.
Вскоре и все стадо перешло Быструю Мокрую, остановилось на осоке и легло спать. Горе длинноносых тяжелым грузом повисло в воздухе. Их общность напомнила Волку о собственной стае. К горлу поднялся вой, но Волк не выпустил его наружу. Его подруга и волчата были слишком далеко и не могли его услышать.
Вороны прыгали по заваленной ивами и осокой туше. Они не могли до нее добраться и с надеждой поглядывали на Волка: «Спускайся! Помоги!»
Волк был голоден, но длинноносые были слишком близко, а он уже видел, как быстро они бегают.
К Волку со спины подошли Большой Бесхвостый и сестра по стае.
Большой Бесхвостый попросил Волка остаться и сторожить. Но по его тону Волк понял, что брату совсем не нравится то, что он собирается сделать.
А потом – тут уже Волк напрягся и ничего не мог понять – они спустились к туше мертвого самца.
* * *
– Быстрее, – прошептал Торак, оглянувшись в сторону задремавшего стада маммутов.
Ночь еще не была темной, но Ренн медлила, склонившись над тушей мертвого маммута. Стадо так хорошо его укрыло ивами и осокой, что она не могла понять, где голова, а где хвост.
Торак приподнял ветку ивы, под ней оказалась нога маммута.
– Нет, мне нужна голова, – пробормотала Ренн.
– Почему? И почему именно этот маммут? Почему нельзя использовать шерсть, которую они оставили на камнях?
– Потому что Наигинн выпустил отравленную стрелу именно в него, вот почему.
Торак с трудом приподнял отломленный бивень с противоположной стороны туши мертвого маммута.
– Значит, голова… вон там.
«Уфф!» – выдохнул Волк, предупреждая об опасности.
На другом берегу реки стоял и похлопывал ушами маммут. Ренн не видела его глаза, но чувствовала, что он смотрит в их сторону.
– Быстрее! – прошипел Торак, все еще удерживая на весу мощный бивень.
Ренн нырнула под завалы из ивы и травы. Вдохнула сладковатый запах смерти. Ощупала пальцами огромный шершавый язык и короткий обрубок бивня. Потом нащупала заросли жесткой шерсти на куполообразной голове, ухватила, сколько могла, в кулак и срезала ножом Торака.
– Все! Уходим отсюда! – снова зашипел Торак.
– Мне нужно еще! – прошипела в ответ Ренн, заталкивая шерсть маммута за пазуху.
«Кар-кар-кар!» – предупредили вороны.
Часто и тревожно залаял Волк.
Все стадо проснулось, маммуты шли к ним.
Торак схватил Ренн за руку и побежал по оврагу. Устрашающий рев маммутов был совсем близко. Торак подпрыгнул, подтянулся, потом, наклонившись, ухватил Ренн за запястье и потянул за собой.
Они лежали на базальтовом уступе и пытались отдышаться. Внизу быстро прошли возбужденные маммуты.
Торак глянул на Ренн:
– Скажи, что срезала, сколько нужно.
И они, не сдержавшись, нервно рассмеялись.
* * *
Когда они вернулись к реке, Ренн сказала, что ей надо сжечь добытую шерсть маммута. Торак запротестовал: огонь – это слишком опасно.
– Один клок или два, не больше, – стояла на своем Ренн. – Никто ничего не заметит.
– Нет, – сухо ответил Торак и язвительно добавил: – Ведь дым от паленой шерсти никак не почуешь на расстоянии трех дней пути.
Но Ренн упиралась, и Торак, тяжело вздохнув, кинул ей мешочек с трутом.
Потом он нашел плоский кусок базальта, Ренн развела огонь и начала жечь шерсть маммута. А Торак, кашляя, размахивал рукой, чтобы хоть как-то отогнать дым.
Ренн в равных частях смешала пепел с «кровью земли», кровавиком и сосновой живицей. Какую-то часть получившейся мази втерла Тораку в лоб и в грудь, он то же самое сделал для нее, а еще немного втер Волку между ушей, чтобы тот не мог слизать магическую мазь.
– И это защитит нас от демонов? – спросил Торак.
– Да, особенно от Наигинна. Он терпеть не может «кровь земли» и кровавик, а маммутов до ужаса боится. Я видела, как его коробило, когда пепел от обгоревшего скелета попал ему на башмаки.
К этому времени они совершенно выдохлись, но Торак все равно решил сделать для Ренн нож из осколка черного кремня и обломка рога оленя. Сосновой смолы, чтобы скрепить кремень с рукоятью, под рукой не было, поэтому он привязал осколок кремня к обломку рога сухожилием из своего мешочка с припасами. Но сначала намочил сухожилие, чтобы оно, высыхая, плотнее крепило кремень к рукоятке.
Он собрался намотать очередной слой, но Ренн протянула ему несколько волос шерсти маммута.
– Обмотай вот этим.
– Я думал, ты все сожгла.
– Припасла немного, чувствовала, что они мне еще понадобятся.
Торак протянул Ренн готовый нож.
– Надо еще кое о чем поговорить, – понизив голос, сказала Ренн. – Загадка. Об острове из птиц я тебе уже рассказала. Ты нашел лес на земле без деревьев.
– Остается третья часть: спасти будущее, сжигая настоящее.
– В Вайго у меня было видение. Я видела людей из Глубокого Прошлого, людей, которые охотились на маммутов, пока те все не вымерли. Маммуты на этом Острове… Они последние из рода. Я не знаю, о чем говорится в третьей части загадки, но мне кажется, что «прошлое» – это маммуты.
– Но эта загадка о том, как найти то, что ищешь. Я нашел тебя, тогда почему…
– Не думаю, что она только про нас, Торак. Я, после того как ушла из Леса, видела во сне мать. Такое Наигинн не мог подстроить.
Торак нахмурился:
– Я кое-что вспомнил. В ночь, когда Дарк рассказал, почему ты ушла, мы с ним видели Самое Первое Дерево. Оно указывало на север. Такое Наигинн тоже не мог подстроить. Что это значит?
– Не знаю, но, что бы ни случилось, я буду к этому готова.
Пока они разговаривали, Ренн сшила мешочек из обрывков повязки Торака. Он наблюдал, как она с серьезным лицом ссыпала в него оставшийся пепел, а потом спросил:
– Думаешь, тебе и это понадобится?
– Уверена, – ответила Ренн и вернула ему мешочек с приспособлениями для шитья.
– Ты когда последний раз спала?
– Даже не помню. А ты?
– Тоже не припомню.
Немного помолчали, думая про Наигинна.
– Из-за маммутов он близко не подойдет, – сказала Ренн.
– А Волк, если что, нас предупредит. Да и Рек с Рипом тоже.
Они нашли небольшое углубление под валунами и с помощью веток ивы превратили его в подобие убежища. Ветки потоньше Ренн уложила на землю и присыпала листьями папоротника, а Торак
