Тим Доннел - Шесть дверей страха
Вскоре огромное золотистое облако медленно плыло в вышине, ничем уже не напоминая величественного посланника.
Конан отошел от края пропасти, подошел к скале, на которую уже начали наползать снизу клочья тумана, и сел на землю, положив шар на колени. Вдруг резкий порыв ветра ударил ему прямо в лицо, и он невольно зажмурился. Ветер дул все сильнее, бросая в глаза пригоршни песка. Конан прикрыл лицо рукой и пригнул голову к коленям. Ветер яростно завывал и крутился, трепал волосы, рвал одежду, а потом стих так же внезапно, как и налетел.
* * *Конан поднял голову и увидел устремленные на него горящие глаза Рагон Сатха. Поднявшись с ковра, Конан сделал шаг назад и уперся спиной в медную стену башни. Теперь здесь не было никаких дверей, только тускло блестевший металл.
Колдун сидел на своем троне, одной рукой прижимая к груди диск, в котором не хватало последнего звена, а другую жадно протягивая к Конану:
– Скорее дай мне его, и я верну тебе свободу! Скорее, что же ты медлишь?
Шар в руках Конана был неподвижен, но ему казалось, что в нем бьется живое сердце. Может быть, сердце Иммы? Прижав его к груди так же крепко, как колдун прижимал свою часть талисмана, Конан сказал:
– Нет, так не пойдет! Сначала ты снимешь с меня этот ошейник и вернешь домой! Только тогда ты получишь этот шар!
Колдун, не веря своим ушам, поднялся с трона и, возвышаясь над Конаном, гневно прошипел:
– Так ты мне не веришь, смертный?! Ты, который жив только потому, что я этого хочу, еще смеешь ставить свои условия?! Если ты не сгинул там, за дверями, думаешь, что и против меня сможешь устоять?! Кто ты и кто я! Давай талисман!
Он сделал шаг в сторону Конана, протягивая к талисману трясущуюся руку. Конан выхватил меч, но он тут же рассыпался серебристой пылью. Колдун все ближе протягивал руку, на концах крючковатых пальцев потрескивали искры, когти вытягивались вперед, как стальные кинжалы.
Холодные синие глаза Конана встретились с пылающими злобой глазами колдуна, и с дрогнувших в зловещей усмешке губ киммерийца негромко слетели два таинственных слова:
– Хафита сахо!
Колдун вдруг оцепенел, не сводя горящих глаз с того, что было в руках у Конана. Шар исчез, вместо него киммериец держал золотой треугольник, тот самый, которого не хватало колдуну, чтобы вырваться из башни.
Дикий вой злобы и ярости, потрясший ее стены, смешался с грохотом, внезапно раздавшимся за спиной у Конана. Он молниеносно отскочил в сторону и увидел, что в стене вновь появилась дверь, а за ней чудовищным потоком сыплются и сыплются с небес каменные шары. Отступив к противоположной стене, колдун взмахнул рукой, и огненная стрела метнулась в сторону Конана.
– Хафита caxo! – она ударила в стену рядом с ним, распахнув еще одну дверь.
Опираясь на окровавленный хвост, оттуда на колдуна с безумной радостью, алчно скаля ядовитые зубы, глядела царица змей. От диска, который колдун судорожно прижимал к груди, с легким треском отделился кусок и, сверкая, подлетел к Конану. Поймав его на лету, Конан приложил его к треугольнику, который держал в руке. Куски талисмана тут же срослись. Теперь колдун понял все. Он в ужасе вскричал:
– Остановись! Молчи! Пощади меня! Я верну тебя домой, дарую несметные богатства, каких нет у земных королей, ты будешь непобедим и могуч! Не говори больше ни слова, отдай талисман, и я сделаю все, что ты захочешь!
Хохот киммерийца заглушил его последние слова, и, как раскат грома, по башне пронеслось:
– Хафита сахо!
С грохотом распахнулась еще одна дверь, в башню просунулись чудовищные рога и мелькнул налитый кровью глаз Гоца. Башня содрогнулась, казалось, что он готов ее разнести так же, как разнес недавно каменный дом.
Колдун, подвывая, попытался спрятаться за сияющим троном, но третий кусок талисмана, вырвавшись из его рук, оставил от трона груду радужных осколков.
Теперь Конан держал половину диска и с торжеством смотрел на колдуна, повалившегося на пол, цепляясь за то, что у него еще осталось.
– Хафита caxo!
Башня заходила ходуном, и в четвертой двери, распахнувшейся прямо за спиной Рагон Сатха, с визгом и хохотом замелькали гнусные морды демонов Шаиссы.
Они протягивали к колдуну руки, хоботы, щупальца, и он еле успел отскочить в сторону, с трудом вырвав из чьей-то цепкой лапы край своего одеяния. Отбиваясь от чудовищ, колдун чуть не выпустил из рук расколовшийся талисман и со стоном упал на колени, сжимая два оставшихся куска:
– Пощади, о, могучий король! Я буду служить тебе, как верный раб! Любое твое желание тут же будет исполняться! Молчи, не говори больше ничего! А-а-а-a!…
– Хафита caxo! Получай, отродье Нергала! Мое желание уже исполняется, и больше мне ничего не надо! Ого, вот и гости из пещеры! Ну, колдун, теперь они тебя пощиплют, берегись!
В распахнувшуюся дверь влетело несколько зубастых тварей, отвратительно визжа и кидаясь на скорчившегося Рагон Сатха. А в башню уже пыталось пролезть огромное существо с бездонной глоткой и зубастыми щелкающими челюстями.
Колдун, вздрагивая, пополз, было, к последней стене, ища спасения и вцепившись в остаток еще недавно почти целого талисмана. Как он ни сжимал его в посиневших от напряжения пальцах, золотой треугольник вырвался из его рук и метнулся к Конану, тут же соединившись с остальными четырьмя кусками.
– Ну, вот и кончилось твое бессмертие, могучий колдун! Так и быть, я подарю тебе еще несколько мгновений жизни, а потом… Осмотрись, ведь все они ждут моего последнего слова, чтобы броситься на тебя! Но это удовольствие я приберегу себе!
– Хафита caxo! – и тут же обруч на шее Конана со звоном лопнул.
Колдун, прижавшись к последней стене, едва не вывалился наружу, но тут же с воплем отскочил обратно – Черный Оффа, с бесформенной оскаленной пастью и зловещими красными глазами лез прямо на него, проталкивая громадными крыльями свое неуклюжее тело.
Руки колдуна вдруг разжались, выпустив золотой треугольник, и он с хрипом покатился по острым осколкам, бешено царапая шею. Конан наклонился и увидел, что теперь Рагон Сатха украшают уже два стальных ошейника.
Демоны, беснуясь в дверях, не смели ворваться в башню, со страхом глядя на Конана, сжимавшего сияющий диск. Колдун, съежившийся и сморщенный, визжал и корчился на полу у его ног. С сожалением взглянув на пустые ножны, Конан воскликнул:
– Эх, мне бы сейчас добрый меч! Так не хочется руки марать! Но смерть ты все равно примешь от меня, гнусная тварь! Ползай, ползай, все равно никуда не денешься!
