Андрэ Нортон - Рыцарь снов Мохнатая магия
Рамсей провёл взглядом по лицам дворян. Несомненно, он овладел их вниманием. Он видел хмурое выражение, видел и удивление и серьёзные лица ждавших разъяснений.
— Посмотрите на меня! — юноша встал и сделал шаг от трона. Блеск зеркал, яркость солнечного света не позволят ничего скрыть. Он высоко поднял голову, бросая вызов тем, кто мог бы крикнуть: «самозванец».
— Меня хотели убить и пытались хитростью добиться этого. Но не смогли. Мне пришлось в тайне покинуть Лом, чтобы никто не знал, где я скрываюсь. Я не мог отличить друга от врага, выдающего себя за друга, и потому не знал, куда обратиться.
До тех пор… — он решил нанести сильнейший удар, — пока случайно не попал к Просвещённым…
Впервые он заметил лёгкое, совсем незначительное изменение в лице Очалла. Окружавшие советника проявляли своё изумление более открыто. Послышался тихий гул, возбуждённые выдохи.
— Мне сделали предсказание, — неторопливо продолжал Рамсей. — Поэтому я и явился в Видин.
Гул слушателей стал громче. Очалл снова овладел своим лицом, но остальных охватило возбуждение.
— Ваше высочество, — вперёд вышел старик в воротнике, украшенном драгоценностями, и лишь чуть менее великолепном, чем у Очалла. — Это предсказание… — он колебался. Рамсей подумал, что догадывается, что скрывается за этой остановкой. Известно, что советы Просвещённых опасны и мудрым лучше их избегать.
Рамсей кивнул.
— Да, предсказание. Как хорошо известно, преподобные Просвещённые гораздо больше озабочены далёким будущим, чем результатами действий, от которых может произойти благо живущим теперь. Поэтому мы должны тщательно просеивать и отбирать советы. И надеяться, что выбрали верно. Поверьте, я буду действовать осторожно и ни одного верного мне человека не направлю по опасному пути. Я неопытен в государственных делах, но здесь находится человек, хорошо разбирающийся в людях, и я буду прислушиваться к нему. Разве верховный советник не на нашей стороне? Все дальнейшие планы мы будем обсуждать совместно. Но скажу вам одно: только с помощью Просвещённых сумел я добраться до Видина. Пока, я считаю, они принесли мне одно добро.
А теперь, милорды и верные мне люди, позволяю вам удалиться до того времени, как нам нужно будет собрать совет…
Ему хотелось побыстрее остаться с Очаллом наедине, и нетерпение во время этой церемонии, где он играет роль правящею принца, всё возрастало. Как можно распустить двор и остаться в одиночестве?.. Он был уверен, что упоминание о Просвещённых ошеломило Очалла, и следует быстро использовать это небольшое преимущество, пока верховный советник не воздвиг снова свой барьер.
Очевидно, Рамсей нашёл нужную формулу, потому что все поклонились и начали отступать от ряда канделябров. Пока всё шло очень гладко…
Но тут у дверей произошло какое-то столкновение. Выходящих начали расталкивать, оттолкнули и дворецкого с серебряным жезлом, который попытался преградить дорогу человеку в военном мундире. Его хватали за плечи. Но он небрежно отбросил пытавшихся удержать его и прошёл вперёд. Двор застыл, почувствовав, что такое нарушение формального порядка происходит по важной причине.
Офицер подошёл к основанию помоста. Судя по нашивкам, это был командир какого-то отряда, и очень молодой. На его смуглом лице играло возбуждение, он тяжело дышал, как будто явился во дворец бегом.
Подняв руку, он приветствовал Рамсея, тот догадался ответить. И тут же офицер объявил:
— Ваше верховное могущество! Наш великий император Пиран отошёл к Последним Вратам. В Ломе прозвучали прощальные трубы. Сейчас трубы призывают кровного наследника. Да будет правление вашего могущества долгим и ясным!
Итак, умирающий император наконец умер! Но в Ломе провозглашают императором не Каскара!
Рамсей взял себя в руки, заметив, что Очалл сделал два шага вперёд, как будто хотел отвести офицера в сторону и поговорить с ним наедине. Но времени для переговоров не осталось. У партии императрицы наготове Бертал, возможно, уже в эту минуту его коронуют. Шансы Рамсея на безопасность в этом мире уменьшились — наполовину, если не на две трети.
— Я думаю, там приветствуют не принца Каскара… — впервые Очалл взял инициативу в свои руки.
Офицер оскалил зубы в гримасе.
— Да, ваше достоинство. На Месте Флагов стоит принц Бертал. Но он ещё не дал клятву.
Послышались возбуждённые восклицания, двор загомонил. А Очалл опять задал вопрос, который был на уме и у Рамсея.
— Но ты, Джасум, явился в Видин, чтобы увидеть того, кто объявлен мёртвым. Что привело тебя сюда из Лома?
— Слово Просвещённых, ваше достоинство. Ко мне пришёл ночью Просвещённый со словами: наш принц на самом деле не мёртв, но скрывался и теперь находится в Видине. И поэтому, понимая, что он должен узнать… Ваше верховное могущество! — Джасум обратился непосредственно к Рамсею. — Скоро принесут присягу этому самозванцу. Уже готовится его коронование в Зале Света, а сразу вслед за этим — его брак с герцогиней Олироуна. Если он успеет короноваться и жениться, многие верные Каскару не станут поднимать оружие, чтобы не расколоть Улад.
Очалл погладил подбородок широкой ладонью.
— Проницательное наблюдение, Джасум. Интересно, почему это сообщение принёс только ты. Говорящие провода ничего не доложили в Видин. Но, конечно, возможно, это делается в Ломе специально, как ты и сказал, чтобы верные видинцы не имели времени для возражений. Ваше верховное могущество, — обратился он к Рамсею, — пусть распространится новость в Видине, пусть немедленно прогремят трубы. Самозванец не сядет на трон без единого слова протеста. А когда станет известно о протесте, столкновение с принцем Берталом станет неизбежным — может, Последний Вызов.
Рамсей понятия не имел, что имеет в виду Очалл в своей последней фразе, но тот произнёс эти слова настолько подчёркнуто, что Рамсей догадывался, что так называют провозглашение крайней вражды и сопротивления.
— Проведём совет, как и сказано, ваше верховное могущество. Надо дать знать тысячникам, нет, даже и сотникам, чтобы все собрались и проявили свою верность.
— Да будет так, — с готовностью согласился Рамсей, хотя у него появилось ощущение, что он утратил всякий контроль над ситуацией и власть снова незаметно перешла в руки Очалла, как и рассчитывал верховный советник. И потому с холодком внутри Рамсей снова распустил двор. Он смотрел, как один за другим придворные выходят из зала. Наконец они с Очаллом остались одни.
Как ни хотел недавно Рамсей этой встречи наедине, сейчас он с радостью отложил бы её. Но он понимал, что должен ждать, чтобы Очалл сам начал разговор. Юноша должен был понять, что собирается предпринять верховный советник.
