Майкл Муркок - Рунный посох: романы
Хокмун потер камень во лбу. Он всегда так делал, когда бывал озадачен.
— Может быть, поветрие… Кто знает. Будем надеяться, что зараза — если это так — выкосила всех подчистую. Но об этом подумаем потом, а сейчас мне слышится плеск воды. Вода, друг мой Оладан, это как раз то, что нам нужно в первую очередь. Во вторую очередь нам нужна еда, в третью — сон, а уж размышления — в четвертую…
На одной из площадей они обнаружили стелу из голубовато-серого камня с рельефным изображением пловцов. Из глаз каменной девы в небольшой бассейн под стелой струилась ключевая вода.
Утолив жажду, Хокмун провел мокрыми ладонями по запыленному лицу и уступил место Оладану. Потом он напоил лошадей.
Достав из седельной сумки истрепанную карту, которую ему дали в Хамадане, он водил по ней пальцем, пока не наткнулся на слово «Сориандум». Вздохнув с облегчением, он улыбнулся.
— Мы не так уж сильно отклонились. Сразу за холмами течет Евфрат, а за ним, примерно в неделе пути — Тарабулас. Отдохнем здесь денек и двинемся дальше.
— А перед отъездом вам 'захочется осмотреть город, это как пить дать, — ухмыльнулся Оладан.
Он побрызгал на грудь водой и поднял с земли лук и колчан.
— Вы говорили, что во вторую очередь нам нужна еда. Я тут неподалеку приметил хорошего барана. Скоро вернусь. Сегодня на ужин у нас будет жареная баранина.
Он сел в седло и направил коня к разрушенным городским воротам.
Не теряя даром времени, Хокмун разделся и опустил руки прохладную воду. Постанывая от удовольствия, он вымылся и достал из седельной сумки чистую одежду — шелковую рубашку, подаренную королевой Хамадана, и синие расклешенные штаны. Радуясь возможности отдохнуть от доспехов из кожи и стали, которые он, опасаясь погони, носил даже в пустыне, Хокмун оделся в чистое и обул легкие сандалии. Вряд ли преследователи доберутся сюда, а сам город, похоже, не таит в себе опасности… Только меч, помня о постоянной опасности, он оставил при себе.
Расседлав коня, он улегся в тени полуразрушенной башни, привалившись спиной и затылком к стене, и стал ждать Оладана с добычей. Миновал полдень. Вскоре Хокмуна одолел сон, но через час тревога, не покидавшая его душу, разбудила его.
Куда запропастился Оладан? Много ли времени нужно меткому стрелку, чтобы убить одного-единственного дикого барана? Уж не попал ли он в беду? Но откуда здесь взяться опасности? Может быть, Оладан убил барана и решил отдохнуть часок-другой?
«Нечего рассуждать, надо идти искать его», — решил Хокмун.
Оседлав коня, он проехал по улицам, миновал пролом в городской стене и поднялся на холм. Конь будто обрел прежние силы, коснувшись копытами травы, и Хокмун пустил его легким галопом.
Он догнал стадо овец, бредущее за крупным, упитанным вожаком — очевидно, тем самым бараном, о котором говорил Оладан. Но маленького горца поблизости не было.
— Оладан? — закричал Хокмун, озираясь. — Оладан!
Но ответом ему было лишь слабое эхо.
Нахмурясь, Хокмун пришпорил коня и направил его на соседний, более высокий холм, в надежде увидеть с вершины своего друга. Овцы бросились перед ним врассыпную; упругая трава заглушала топот копыт. На вершине Хокмун натянул поводья и огляделся, прикрыв ладонью глаза, но Оладана нигде не было видно.
Обернувшись к городу, он уловил движение на восточной стороне площади, где бил ключ. На самом ли деле заметил он человека, прячущегося в тени домов, или это обман зрения? Если Оладан возвратился другой дорогой, почему он не ответил на зов Хокмуна?
Его душу снова охватила тревога, но Хокмуну по-прежнему не верилось, что в городе скрывается враг.
Он поворотил коня, спустился по склону, перемахнул через разрушенную до основания стену.
Копыта глухо простучали по пыльным улицам. Зовя друга, Хокмун въехал на площадь. Но снова ему отвечало только эхо, и на площади он не встретил маленького горца.
Хокмун нахмурился. Он чувствовал, что в городе кто-то есть.
Он снова повернул коня, и вдруг сверху до него донесся слабый звук. Задрав голову, он окинул взглядом небо, не сомневаясь, что узнал звук. Вдали показалась черная точка, вскоре заблестел на солнце металл и Хокмун отчетливо услышал шелест огромных бронзовых крыльев и тарахтение мотора. Сердце его замерло.
С неба спускался роскошный сине-красно-зеленый орнитоптер в виде гигантского кондора. Такая машина могла принадлежать только Темной Империи.
Теперь ясно, почему не вернулся Оладан. В Сориандуме прячутся воины Темной Империи. Возможно, они узнали Оладана и поняли, что Хокмун — их самый ненавистный враг — где-то неподалеку.
Глава 2
ХЬЮЛАМ Д'АВЕРК
Надеясь, что с орнитоптера его не заметили, Хокмун скрылся в узком переулке.
Значит, гранбретанцы все-таки шли по его следам. Как еще объяснить, что они оказались в мертвом городе посреди пустыни?
Достав из ножен длинный меч, Хокмун спешился. Без доспехов он чувствовал себя беззащитным и спешил найти укрытие.
Орнитоптер парил чуть выше башен Сориандума. Пилот наверняка высматривал Хокмуна, которому Король-Император Хаон поклялся отомстить за «измену». Барон Мелиадус, быть может, погиб под Хамаданом, но король Хаон послал на охоту за герцогом Кельнским другого человека.
Покидая Хамадан, молодой герцог Кельнский, конечно, понимал, что путь будет трудным и опасным, но не ожидал, что неприятности начнутся так скоро.
Он кинулся к полуразрушенному темному зданию. Переступив через порог, он оказался в прихожей со стенами, облицованными светлым камнем, изукрашенным резьбой, отчасти скрытой под мягким мхом и цветущим лишайником. С мечом в руке Хокмун поднялся по скользким от мха ступенькам винтовой лестницы в тесную комнатушку, освещенную лучами солнца, падающими сквозь пролом в стене. Прижимаясь к камням, Хокмун выглянул в пролом и увидел город и парящий над улицами орнитоптер, а в нем — пилота в маске грифа. Пилот пристально смотрел вниз.
Неподалеку высилась башня из потускневшего зеленого гранита. Она стояла почти в центре Сориандума. Орнитоптер сделал над ней несколько кругов, и Хокмун подумал, что пилот должно быть высматривает его за бойницами, но вскоре летательный аппарат опустился на плоскую, окруженную каменными зубцами крышу. Через отверстие в крыше навстречу пилоту выбралось несколько человек.
По тяжелым доспехам, длинным плащам и широким металлическим маскам — и это в такую-то жару! — Хокмун узнал гранбретанцев. Но такова уж была извращенная натура этих людей, что почти ни при каких обстоятельствах они не расставались с тускло-желтыми масками, изображающими морды разъяренных кабанов со сверкающими глазами из прозрачного камня и загнутыми костяными бивнями, торчащими из-под раздутых ноздрей. Видимо, с этими страшными украшениями на лицах подданные Темной Империи чувствовали себя увереннее.
