Владимир Белобородов - Норман. Шаг во тьму
Мы остановились перед пожухшим лугом.
– Если вы сейчас уйдете, вас настигнет свора пауков и убьет. После встречи с личами есть только один исход – смерть. Хотя нет, два, можно жить, как мы. Но люди, даже если они темные, живут здесь не больше круга, темная мана действует, как ни старайся, это ведь сила смерти. Эльфы живут дольше, примерно половину своей жизни, поэтому нас держат тут как собак. Смотри. – Он указал пальцем на опушку леса, видневшуюся в полукилометре от нас.
Я окинул ее взглядом. Ничего примечательного, опушка как опушка, цвет деревьев немного отдавал синевой, но это норма для темных земель.
– Видишь большое скопление кустов?
– Да.
– С правой стороны этих кустов, сразу за ними.
– Некрос в душу! Паук.
– Считай, что это ваш конвоир. Таких вокруг с десяток. Я запретил выход с территории Дома.
– На вас не нападают?
– В основном нет, но бывает. Особенно если подходим к границе дозволенной территории. Эль говорил, что вы скелет в Заробе видели, это моя дочь пыталась сбежать.
– Соболезную. А почему у некоторых эльфов зубы…
– Хотел сказать, клыки? – усмехнулся Энурлен.
– Ну да. И кожа темнее? – вспомнив скелет и не заметив клыков у главы, спросил я.
– Меняемся. Темная мана. Те, кто пришел из леса, без поддержки мэллорнов и под воздействием темной силы просто быстрее стареют, а вот те, кто родился здесь, выглядят иначе. Их уже никогда не примет ни один Дом. Поэтому я и основал новый. Хотя по нашим законам… Ладно, сейчас не об этом, пошли пока обратно. Теперь я хотел бы кое-что спросить. Давно ты с хасанами?
Я покосился на эльфа. Похоже, опять речь пойдет о легенде.
– С самого их рождения, больше го… круга.
– А вожаком?
– Откуда знаешь?
– Кто из нас эльф? Вопросом на вопрос по канонам принято отвечать мне, – улыбнулся Энурлен. – Давно живу, много вижу. Вижу связь вашу, да и от тебя несет силой хасана. Даже дети, встретившиеся вам, охарактеризовали тебя как полузверя. Эльфы чувствительный народ. Так давно?
– Меньше десятины.
Глава дома потускнел:
– Я так понимаю, это вся стая, хасаны и ты.
– Нет, сейш, – кивнул я на идущего теперь уже впереди кота, – и еще Нейла.
– Ты смог расширить стаю сейшем? – Лицо эльфа стало меняться.
– Ну, я думаю, не я, а мы. Да, сейш в стае. Может, просветишь меня насчет стаи? А то я как-то…
– Ну да, конечно, – голос эльфа зазвучал веселее, – хасаны сами выбирают вожака, и обычно молодой вожак не может никого принимать в стаю, пока не окрепнет его связь с существующими членами.
– Меня связал с ними еще их отец.
Мне показалось, что эльф припрыгивает от счастья.
– Вероятно, он сразу и передал тебе связь стаи. Так вот, когда вожак окрепнет, он может чувствовать каждого члена, возможно, даже видеть и слышать их глазами. Стая становится единым организмом. По легенде когда-то эльфы и хасаны жили бок о бок, пока одному из претендентов на престол Леса не пришла идея стать вожаком хасанов и тем самым укрепить свои позиции. Сделал он это против воли небольшой стаи, убив ее вожака. Хасанам даже говорить не надо было, кто совершил злодеяние, они почувствовали. Тот Дом был растерзан, как и еще пара Домов. Хасаны ушли. С тех пор эльфы лелеют надежду на воссоединение.
Мы вошли в деревню, навстречу поднялись лежавшие в теньке Руча и Новер. Я осмотрел бок Новера. Ярко-розовая рана в густой шерсти почти затянулась. Сейш тяжело упал в тень.
– «Вы ели?» – спросил я питомцев.
От хасанов пришла волна удовлетворения, а сейш скинул картинку ночной охоты.
– Пойдем и мы поедим, – предложил Энурлен, видимо уловивший мой вопрос.
Я решил проверить теорию и мысленно спросил его:
– «Ты тоже слышишь?»
– «Да».
Завтракали в доме главы. Обстановка была просто шикарной. Массивные витые держатели магических светильников, огромные картины и богатая мебель заставили раскрыть рот от изумления.
– Нравится? – улыбнулся Энурлен.
– Хорошо живете, – произнес Храм.
– Рядом много имений, хозяев уже давно нет, у нас почти в каждом доме так.
– А у Разы не так.
– Она старой закалки, к природе тяготеет, ей уже за девятьсот кругов.
– Ого. Я думал, эльфы вообще на деревьях живут ну или выращивают дома.
– Когда-то очень давно так и было, тогда и развилась в нас магия растений. Я удивлен, что ты это знаешь. Даже не все эльфы об этом помнят.
За столом кроме главы Дома, причем главы во всех смыслах, сидели его жена Дайала и сын Улайак. Дайала была обычной эльфийкой, а вот Улайак – темным эльфом. Клыки, в чем основное отличие, не выпирали наружу, как у орка, но их наличие угадывалось. Я пристально его разглядывал, пока он не посмотрел мне в глаза. Я сразу сделал вид, что с увлечением ем горьковатое и пресное пюре непонятного происхождения. В довесок к этой слегка зеленоватой субстанции подавался приличный кусок мяса. Спросить, чье это мясо, я постеснялся, явно не свинина. Завтрак прошел в молчании, я хотел затеять разговор, но только открыл рот, как Эль пнул меня под столом ногой – наверное, не принято.
Когда закончили трапезу, хозяйка пошла за отваром.
– Спасибо, Энурлен, – поблагодарил Эль за всех нас, – прекрасный завтрак.
– И вам спасибо за то, что не отказались зайти в гости.
– Давно не ел грибной каши, соскучился по ней.
– Оставайся у нас, через круг воротить будет. Здесь только грибы и растут. Ну и что лес даст. Можно было бы злаки сеять, они тоже неплохо выдерживают темную ману, но пахать не на чем. Изначально были лошади, но они здесь бесплодны, поэтому, когда закололи последнюю, не дожидаясь, пока издохнет, меню стало гораздо скуднее. Ладно хоть некоторых темных зверей можно есть.
– Расскажи о пауках, – попросил я, – вы с ними не бились?
– Я здесь уже тридцать кругов. За это время раз десять приходилось отбиваться от них. Всегда были потери. Шлемы слегка защищают от ментальных ударов, но не полностью, на близком расстоянии пробивает. Магией сложно взять, у них на нее «щит». Стрелы практически не задерживает, а вот плетения… Но стрелами их не взять – панцирь. Наверное, хорошо бы было метательной машиной их прибить, но у меня всего сорок шесть эльфов, включая детей и Разу, поэтому… Стараемся избегать встреч с ними. Ну а если уж не повезло, нападаем со всех сторон – они «щит» только впереди могут держать – и рубим лапы, сочленения хорошо рассекаются. Когда лап остается три, можно добивать.
– А почему вас личи не трогают?
– Зачем мы им? Хотя иногда охотники исчезают бесследно, возможно, личи забирают.
– А с ними не бились?
– Каждая группа, которая приходит сюда, в первую очередь пробует с ними сразиться. Мы же считаем себя самыми сильными. Пока никого из них не убили. Они просто выжигают все вокруг себя, причем огнем это не назовешь, но все сгорает. Даже не думай. Здесь находятся остатки трех групп – по сто эльфов каждая. Вот и считай.
