Поворотный момент (СИ) - Осипов Игорь Валерьевич
— Нинада-а-а-а! Я нихачу-у-у умира-а-ать! — зажмурившись от страха, истошно кричал панк, а его вопль смешивался с переходящим в ультразвук визгом гиперзверя, раздающимся у бедолаги над самым ухом.
А потом раздался громкий хлопок, и Нулька, уже будучи в человеческом облике. Она зажала нос и отошла от панка.
— Фю, он обгадился, — выдала корабельная фея, скривилась и начала размахивать перед своим лицом ладонью, отгоняя вонь.
— Знаешь, будь я на его месте, я бы тоже обосрался, — произнёс Потёмкин и почесал в затылке.
— Чё-й-та? — испуганно уходя с Нулькиного пути, проронил Тон. А девушка со скоростными протезами даже вжалась в ящики.
— А это его девушка, — ехидно произнёс хозяин клиники, кивнув в сторону княжича.
— А эт чё⁈ — завопил Тон, когда прибитый к двери и выпотрошенный кадавр снова зашевелился и заклацал зубами. — Эт кукла?
— Не, — проронил Потёмкин и несколько раз выстрелил в нежить. А когда не помогло, ударил своим кулачищем. — Да успокойся ты уже наконец!
Кулак проломил нежити череп, и оживший труп замер.
— Да, кстати, док, там в грузовике ещё робот-паук. Его тоже надо осмотреть.
Митрофаныч вздохнул и сел на небольшой ящичек, положив руки на колени и сгорбившись как столетний старик.
— Княже, дай передохнуть. У меня сегодня приключений на год хватило. А паука я легко выпотрошу. Я с роботами эксенов частенько сталкивался. Купят у чужих неведомую хрень, а мне потом разбираться.
— Мы эт… мы пойдём? — тихо, словно боясь привлечь излишнее внимание, спросил Тон, указав на дверь лифта. Не дождавшись ответа, подошёл, через силу подхватил прооперированного товарища и так же бочком двинулся на выход. — Линка, приведь Моржа в порядок, и домой, — прошептал он.
— Мда-а-а, — протянул Потёмкин, подошёл к Ивану и осторожно положил руку парню на плечо. — Растёшь, княже. Скоро будешь вселенными сотрясать.
Иван устало улыбнулся, проводив взглядом сбегающих панков, а потом с улыбкой посмотрел на Нульку, окружённую тёплым сиянием и с рыжими искрами в волосах. А фея подошла к беременному андроиду, плюхнулась на колени и ткнулась носом в силиконовое пузо, разглядывая эмбрион.
— Ты даже не будешь их задерживать? Всё же, нападение на инквизитора, — продолжил Потёмкин.
— Нет, — покачал головой княжич, — пусть бегут. Интуиция говорит, что мы ещё встретимся с этими дикими волками каменного леса.
Глава 19
Тупик для купчихи
— Сегодня твоя очередь убираться и готовить, — произнёс Рекс, сидя за столом. Он сдвинул в сторону дешёвый чайник, расстелил белое полотенце и разложил на том оружие. Поставил чёрный флакон и кусок серой ткани. А затем взял в руки тяжёлый пистолет и начал разбирать.
Фёкла, которая стояла перед небольшим зеркалом, сперва не поняла сути. Какая уборка и готовка? Кому это вообще сказано?
Глаза девушки вяло скользили по отражению. За последние три дня очень много чего изменилось. Под глазами появились мешки, синяк на левой скуле — это она не удержалась на бревне и упала, хорошо, что не сломала кость, и ударилась по касательной, но синяк виднелся не только на лице, но и на плече. А ещё сбиты в кровь колени и локти. На ладонях ссадины. Обломаны ногти. Ноги ниже колен в многочисленных свежих царапинах, словно кошка исполосовала.
От нечаянных прикосновений к ранам чёрный ошейник тускло мерцал белым светом, отражая боль, пробегающую по нервным окончаниям. А когда Фёкла падала с препятствия, светился, будто уличный фонарь.
Но куда более сильные страдания причиняла боль не физическая, а внутренняя. Упыриха за неповиновение или промедление била девушку шекером, словно животное. Было обидно до слёз. Собственного, они почти и не высыхали все эти три дня.
— Буся, ты слышишь? — переспросил Рекс, не отрываясь от чистки оружия.
Фёкла повернула голову и уставилась на ручного человека.
— Да пошли вы все, — процедила она и добавила: — Я не Буся, у меня имя есть.
— Хорошо, — буднично продолжил Рекс, не прекращая своего занятия, — тогда ты будешь есть сырое мясо, сырые овощи и хлеб. На тебя готовить не будем.
— Тоже сырой? — съязвила купеческая дочка.
— Нет, — невозмутимо ответил человек, — в виде муки.
Фёкла расплылась в вялой улыбке, а потом до неё дошло, что этот угрюмый, неуловимо похожий на добермана боец совсем не шутит, и девушке действительно придётся есть сырые продукты, потому что делиться с ней, как раньше, никто не станет. Купчиха от обиды поджала губы. На неё напала бессильная злость, отчего хотелось кусать не только локти, но и хромированные ножки кроватей, и бить отражение в зеркале. А этого ублюдка она вообще бы с удовольствием задушила его же кишками.
— Почему я⁈ — взорвалась Фёкла, сделав шаг вперёд и тут же отпрянув, ибо споткнулась о непробиваемый и холодный взгляд пса-убийцы в человечьем обличии. — Почему⁈ Что, других нету? Я же только и делаю, что тренируюсь на этой долбаной площадке! Я устала! Мне больно!
— Всем больно, — ровно ответил Рекс. — Все тренируются. Я с Максом по ночам, когда свободно бойцовое поле. Дарька — по утрам, до выгула домащков.
— Мне плевать, кто такие домащки, я — не они!
— Я недоговорил, — прорычал Рекс. Истерика дикой самки начинала его выводить из равновесия. — Ты и так пропустила один круг. Позавчера убиралась и готовила Дарька. Вчера — Макс. Завтра — я. А сегодня ты. Всё просто.
— Не хочу! Не буду! — подавшись вперёд, заорала Фёкла.
Рекс вздохнул.
— Дикие и сырое едят. Но пропустишь круг, есть ты будешь с грязной тарелки и грязной вилкой. Никто убираться за тебя не станет. И стирать за тебя не станет. Ты либо с нами, либо сама по себе. Тогда постелем коврик на улице у двери, кинем на пол кусок мяса, и намордник, чтоб прохожих не кусала.
Фёкла нечленораздельно заорала, схватила горсть вилок и швырнула их в стену. Вилки со звоном разлетелись по комнате, словно осколки надежды на нормальную жизнь. А следом купеческая дочка со всего размаху залепила пощёчину ручному человечку. На тщательно выбритом лице остался отпечаток женской ладони.
— Вы просто твари! Опущенные животные! — завизжала она.
Рекс закрыл глаза и скрипнул зубами.
— Больше так не делай, — процедил он, не открывая глаз.
— А то что? — проорала в лицо мужчине Фёкла и замахнулась снова. Но даже не успела понять, как так произошло, что Рекс оказался у неё за спиной, схватил за руку, а затем скрутил в три погибели. Ещё чуть-чуть и девушка окажется завязанной в узел, как шнур древней проводной зарядки.
Свободная лапища Рекса взяла девушку за волосы и наклонила к самому полу, отчего Фёкле пришлось опуститься на колени — силы слишком не равны. В охранном мужчине сто с лишним кило мышц, а в ней самой всего-то шестьдесят.
— Там вилочка под кровать закатилась, — изо всех сил стараясь сдерживать злость, процедил Рекс. — Твоя, наверное.
Сторожевой человек разжал пальцы, и купчиха плюхнулась ничком. Она закрыла лицо ладонями и разрыдалась. От боли. От осознания своей слабости. От безвыходности ситуации. От жалости к себе.
Рекс молча стоял над девушкой и холодно смотрел на неё.
А к Фёкле приходило понимание, что другого пути больше не будет. Её, конечно, будут искать, но это время, и до спасения надо дожить. Просто дожить. А вот когда найдут, все они поплатятся за унижения.
Но чтоб это сделать, надо принять правила игры. И есть ещё одно «но».
— Я не умею, — прошептала девушка.
— Что ты не умеешь? — тихо спросил Рекс.
— Я… — начала Фёкла и замерла, — ничего не умею, — совсем осипшим голосом она завершила ответ. До купчихи дошло ещё одно откровение: папа далеко, его деньги тоже далеко, а без них она сама по себе никто. Это не её деньги. Не её возможности.
Взгляд девушки забегал по лицу Рекса, по потолку, по кроватям, по полу и остановились на одинокой жёлто-оранжевой лампе. А сама пыталась представить хоть что-то полезное, но дома она лишь кричала на родных и учила жизни всех окружающих. Дома все делали за неё: убирали, готовили, стирали, гладили. Даже в университете пропускала лекции и тусила в клубах, таща за собой друзей, всё равно папа купит диплом. А училась она на управленца-экономиста — чтоб сразу вступить на путь руководства фирмы, что папа обещал купить на выпускной. Но здесь её знания, даже если бы хорошо училась, не нужны.
