Каурай. От заката до рассвета. Часть 2 - Александр Артемов
Тут и там носились одичавшие кони, выли полуголые дети и рыскали пешие воины, не обращая ни капли внимания на Игриша, Малунью и Хлою, которые казались лишними на этом празднике меча и огня. Колядники бродили от одной хаты до другой и выносили наружу все, что подвернется под руку. Но чаще всего их руки обагряла свежая кровь.
Изнутри хат раздавался испуганный крик, вслед хлестала отборная брань. Звуки борьбы быстро сменялись грохотом, нечто хлопало и стены затихали мертвым тревожным сном. Где-то словно от ужаса вскрикивала одинокая птица.
Игришу казалось, что проще некуда зайти за угол и затеряться среди этих выбеленных домиков, чернеющих от огня и ярости атаманцев, но их спины подпирал Драко, держа под рукой грозный Куроук и раскаленную плеть нагайки. Юноша гнал пленников вперед, а они шагали, дрожащие и потерянные в этом кипящем лабиринте, а острог рос перед ними — испепеляюще черная, угловатая, остроносая гряда, подмявшая под себя все, что они не видели вокруг.
Со стен раздался громогласный свист. Следом в небо бросились сотни каркающих теней, накрывших половину неба. Бахнул залп десятков, а то и сотен пищалей.
На полпути ко рву Драко остановил пленников. Здесь в строю вооруженных таборщиков, облаченный в кольчугу и остроконечный шлем, возвышался Гарон, хмурился и дергал себя за седой ус. Отсюда из конца в конец просматривались и частокол, затянутый поволокой дыма, и лысеющие от огня предместья. По обе стороны от башен кружили всадники, пытаясь взять осажденных в кольцо и непрестанно осыпая зубцы стрелами.
Ближе полета стрелы к частоколу подходить не рисковал ни один — благо, им мешал широкий ров, пресекающий подходы к валу. У осаждающих оставался единственный путь под стены. Вплоть до самых ворот тянулась узкая каменистая дорога, утыканная стрелами, заваленными телами лошадей и убитых всадников. Петляя, бурая от крови, она змейкой взбиралась на вал, переходила в широкий мосток и обрывалась в крутую пропасть — подвесная часть моста была высоко и горделиво поднята. Ворота напротив стояли нараспашку, словно насмехаясь над напрасными усилиями осаждающих.
Гарон обернулся, когда Драко с пленниками вышли к ним.
— А вот и ты, легок на помине! — проворчал новоявленный барон. — Давай этих стерв сюда. А этот мелкий тебе на кой ляд?
— Одноглазого ловить на живца! — ухмыльнулся Драко и толкнул ведуний в руки таборщиков. Игриш хотел было последовать за ними, но его удержал юный таборщик.
— Тебе с ними не надо, — дернул он мальчика за волосы. — Или ты за минувший день колдовать выучился?
Игришу на это было нечего ответить.
— Ну что, ведьмы? — окинул Гарон Хлою с Малуньей взглядом полным презрения. — Подумали над моим предложением? Каков будет ваш ответ?
Хлоя глядела барону прямо в лицо со стойким выражением, где не было ни капли покорности. Но все же склонила голову и коротко кивнула.
— Правильный выбор, — хмыкнул Гарон и повернулся к башням острога. — Выбить пару бревен из стены — это самое меньшее, что я прошу. Еще лучше, ежели вы займете людей Серго каким-нибудь колдовством, чтобы они хоть ненадолго перестали осыпать моих людей стрелами. Но я не расстроюсь, если вы вовсе сравняете эту шкуродерню с землей. Жаль, конечно, такое мощное укрепление, нам бы оно самим пригодилось. Но это небольшая цена за мир и покой на Пограничье.
— Я бы предпочел оставить острог, — заявил Драко. — Больно хочется поглядеть в глаза Шкуродеру, когда будем сажать его на кол!
— И то верно, — кивнул Гарон. — Но я и так положил достаточно людей, пробиваясь сюда, чтобы разглядывать зубы дареному коню. Они нас ждали. Стоило нам только сунуться, как из углов повылазили шкурники с Чербыном во главе. Их мы, конечно, перебили, но и чарбынцы попили у нас кровушки с лихвой. Еще немного к той, что впитали эти башни за пару столетий. Проклятое место. Не удивлюсь, если оно стоит на валу из трупов! Нечего его жалеть! Ведьма, чего ты молчишь? Будешь нам помогать или тебе самой хочется посидеть на колу?
— Нам нужны руки, — проговорила Малунья дрожащим от страха голосом. — Руки, только и всего.
— Руки, говоришь? Рук у меня много! — засмеялся Гарон. — На любой вкус и размер. Выбирай любую!
Таборщики охотно захохотали баронской шутке, пока ведуний освобождали от веревок. Наконец тугие узлы разошлись, веревки упали на землю. Обе ведуньи с облегченным вздохом принялись растирать затекшие запястья, покусывая губы и прикрыв глаза от облегчения. Игриш им страшно завидовал — его и не думали спасать от пут.
— Только попробуйте выкинуть что-нибудь! — погрозил им пальцем Гарон. — Ежели я решу, что вы колдуете как-то не так, мигом спущу шкуру и пикнуть не успеете. Быстро, раскатайте острог в щепки!
Толкаясь, таборщики торопливо разошлись перед ведуньями, открывая им дорогу на острог. Малунья молча схватила Хлою за руку и потянула подругу за собой — навстречу гремучему стоглавому демону, затаившегося на вершине вала. Стоило им сделать пару шагов, как со стены пророкотала цепь выстрелов.
Одна железная оса свистнула Малунье над ухом и всколыхнула прядку ее пепельных волос, но ведьмочка только встряхнула головой, словно отмахиваясь от докучливой букашки. Ведуньи, поддерживая одна другую, осторожно вышагивали босыми ногами вдоль дороги, мокрой от крови и теплившейся от жара раскаленных пуль.
— Куда?! — крикнул Гарон им в спину. Вслед ведуньям поднялись несколько арбалетов. — Куда направились, суки? Колдуйте отсюда!
Ведуньи раскинули руки в стороны, но не сбавили шага — продолжили идти на острог, гордо выпятив грудь, терзаемые внезапно поднявшимся ветром. Их изорванные платья взметнулись, обнажив разбитые колени. Ведуньи шли, а ветрище гнало на них запах удушливый пороха.
Острог вновь разразился волною стали, но с такого расстояния даже кучная стрельба едва могла дотянуться до них. Пули если и секли кого наповал, то лишь случайно. Игриш не раз и не два вздрагивал, когда нечто маленькое со свистом проносились рядом, обдувая его колючим холодком.
Ведуньи начали слегка покачиваться из стороны в сторону, словно пританцовывая в такт только им слышимой музыке. За ними грязно ругаясь, последовал Гарон со своими людьми — скоро они нагнали ведуний и взяли обеих в полукольцо, наставив на них арбалеты.
Ведуньи раскачивались все сильней, пока не взмахнули волосами и не закружились на месте, сцепившись ладонями словно уличные танцовщицы. Их лица были бледны, напряжены и сосредоточены — они крутились на месте, поддерживая одна другую за талию, словно обе и вправду решили потанцевать на сцене. Только зрителями служил десяток взведенных арбалетов, а цветами туча смертоносных пуль.
