Смерть Рыцаря - Александр Павлов

— Кто-то считает, что король Яков использовал магию, чтобы скрыть своё богатство. Что по сей день все жители Волариса живы и здоровы. Они пьют, веселятся и не знаю ни горя, ни смерти.

— Мне нравится этот вариант. Может, король Яков и зовёт меня на чудесный бал? Я попробую вино и эль, — Мария тут же вздохнула и вернулась в реальность. — Но вряд ли.

— Я тоже в эту версию никогда не верил. Она для людей, что верят в сказки. Кто-то рассказывает, что Воларис по незнанию был построен над преисподней. И в одни прекрасный день, земля дала трещину.

— А вот этот вариант мне совсем не нравится. Но верю я в него больше.

Мария пробежалась глазами по полю, вдохнула запах свежей травы. Представила детей, игриво бегающих среди этой зелени.

— Такое хорошее место! Жаль пропадает. Никто его не видит.

— Я уже вторую неделю смотрю на эти земли с тем же чувством. Они не виноваты, что оказались здесь. Проклятье Волариса, к сожалению, не заканчивается на нём. Оно двигается вперёд за сотни километров, влияя на целые поколения людей.

— И поэтому Боромир хотел тебя туда отправить? Остановить его влияние?

— Он напуган. Как король и как человек.

С наступлением ночи они разбили очередной лагерь. Галахад заметил за собой, что стал более расслабленным. Он не просыпался по ночам, не прислушивался к темноте между деревьями. Да и сами обходы стали короче и быстрее. Они перестали встречать даже белок, какие тут хищники.

Со второго вечера странных событий стало происходить больше. Они перестали слышать ночное стрекотание сверчков. Пропал ветер. Днём под палящим солнцем не чувствовалось тепла, а кончики пальцев покалывало от холода. Ночью третьего дня изо рта валил пар, а хворост разгорался медленно. Им не хватало тепла. Галахад и Мария спали спиной к спине. А по утру они удивились, что не замёрзли и удостоились ещё одного дня продвижения вперед.

Маркиз вёл себя странно. Он мог сбиться с тропы, остановиться и начать оглядываться. Медленно ел, а иногда и вовсе пропускал приём пищи. Он скакал с опущенной головой, будто чего-то стыдился.

Галахаду стало ясно, что старые рассказы о том, что точка невозврата в Воларис начинается совсем рядом с ним, не имели особой ценности из-за своего возраста. Они уже могли её достигнуть, сами того не понимая. Втроём они на территории, о которой никто не рассказывает, потому что не дожил до встречи с живым человеком, идущим в обратную сторону.

На четвёртый день второй недели Мария с Галахадом прижимались к Маркизу во время сна. Его тепло ещё было способно согреть их.

Они перестали встречать цветы. Трава сгорбилась, словно по ней недавно ходили. Деревья худели с каждым днём. От толстых дубов не осталось и следа. Невысокие берёзки неподвижно стояли по бокам, покорно склоняя макушки.

Они не видели впереди ничего, кроме однотипных троп и леса. Марии казалось, что они ходят по кругу, но Галахад был твёрд в своих суждения. «Мы идём куда надо», хмуро отвечал он.

Число привалов днём увеличилось. Часто приходилось останавливаться и греться о Маркиза. А бывало, они останавливались от боли в ногах. Бывало, они останавливались, скованные ужасом.

— Давай остановимся, прошу тебя, — упрашивала Мария несклонного рыцаря.

Он всё твердил, как сильно им нужно идти вперёд, а она всё не понимала или переставала понимать. Её жизнь была так далека от этого отвратительного места, где никому не стоит находиться. Боль была такой острой и постоянной. В её голове прекратили появляться мысли. Понимание времени ускользнуло. День не отличался от ночи. Сон от бодрствования. Только холод и отчаяние. И постоянная мольба.

— Я не могу, — Мария упала на землю. — Я хочу это прекратить, лучше смерть, чем это, — ничто не позволяло ей отвлечься от этих слов. — Я даже не понимаю, где мы. Всё ещё идём? Где Маркиз? Мне нужно его тепло, — девочка встала на колени и поползла на ощупь. Она руками махала в разные стороны в поисках лошади, пока наконец не наткнулась на холодный булыжник, который обжёг ей ладони.

— Что это? — спросила она у себя, ощупывая продолговатый камень.

— Это Маркиз, — ответил рыцарь откуда-то из-за спины.

Когда-то тёплое и дышащее тело прекрасной лошади превратилось в закоченевший кусок мяса.

— Значит, мы обречены, — со странным облегчением объявила девочка, — можем наконец сдаться. От покрытого инеем поля, открывающегося впереди, повеяло кладбищем. Мария встала на хрупкие мёрзлые ножки, обхватила руками локоть Галахада и потянула его к полю. — Нам сюда, — девочка улыбалась и повторяла, — нам сюда. Нам сюда. Нам сюда. Нам сюда! Нам сюда! Нам сюда!! Нам сюда!! На сюда!!! Нам сюда!!! Нам сюда!!! Нам сюда!!! Нам сюда!!! Нам сюда!!! Нам сюда!!! Нам сюда!!! Нам сюда!!! Нам сюда!!! Нам сюда!! Нам сюда!! Нам сюда! Нам сюда! Нам сюда. Нам сюда… Нам сюда…

Глава семнадцатая

Солнце опускалось за горизонт. Медленно катил повозку торговец. Одно из колёс изогнулось восьмёркой, пустые бутыли тряслись громче обычного и тревожили усевшихся в домах людей. Кто-то садился у печи и брался за книгу, кто-то играл с детьми в карты. День подходил к концу, окуная людской разум в вечерний покой.

В переулке между домами пахло травяным чаем, который заваривали к ужину. Дети пинали мячики во дворах, дрались палками изображая, солдат и рыцарей. Юноша с молодой особой перешёптывался на крыльце дома. Она улыбалась и кивала, сама того не осознавая. Её глаза блестели, она моргала чаще, а ладошки потели, и она вытирала пот о подол платья.

В таверне мужчины громко и хмельно смеялись, рассказывая байки. Дочь хозяина таверны подходила с подносом, заставленным пивом, и улыбалась мужчинам. Она слышала эти байки сотню раз и знала, что под пиво они намного интереснее. Мужчины были не против — ни пива, ни против декольте женщины. Особенно когда она ставила напитки на стол, наклоняясь. Хозяин таверны знал это, но с жестокой конкуренцией все средства хороши.

Какой-то умник, молодой, похожий на студента, расхаживал по главной площади с листочком и что-то записывал. Бубнил себе поднос: «Да, да, вот так, отлично» — и записывал ещё более агрессивнее. Куртизанки выглядывали с балкона, наблюдали за этим студентом, улыбались, махали ему, а потом и свистели. Он покраснел, но к счастью этого не было заметно на таком расстоянии и при