Зеркало для никого - Лара Мундт
Моя сестра могла часами сидеть с этой книгой в старой обложке. Возможно, она делала это и потому, что та отлично оттеняла ее яркие синие глаза.
Мама отправилась на пробежку с подругами, оставив на меня толстяка лабрадора, который лениво вилял хвостом и умилительно смотрел вечно голодными карими глазами. Папа был на работе. Он в последнее время улыбался чуть меньше, чем обычно. Подозреваю, что сохранял лицо для предвыборной кампании, когда ему придется все время ходить с улыбкой. А улыбки – это морщины, а морщины никого не красили. Я читала книгу так, как полагалось при прочтении религиозной литературы, с ироничной усмешкой на губах, и думала о своем. Как я и ожидала, Анастасия пропала. Не было ни громкого дела, ни адвокатов, ни появления ее имени среди ушедших. Когда я посмотрела ее профайл, прикрыв глаза, то увидела знакомую надпись: «Находится на терапии». Почему она не ушла в Красный город, как собиралась?
С профайла Амалии эта надпись пропала. Подруга вернулась в школу несколько подавленной, но медикаменты, которые ей прописали, не убили в ней творческие способности. Теперь Амалия все время рисовала увиденное в Красном городе, перенося свои страхи и опасения на бумагу. Творчество Амалии приравнивалось к бунтарскому и никак не портило ей Рейтинг. Я не стала рассказывать о том, что узнала, не уверенная, что ее психика способна это выдержать. Амалия смирилась с тем, что побывала в самом жутком месте на планете. Если сказать ей о том, что показанное из окон дирижабля на самом деле было фикцией и, возможно, именно мы живем в аду, то это может окончательно разбить ей сердце. Я и сама еле сдерживалась, чтобы не начать рыдать, рвать на себе волосы и кричать на каждом углу, что нас окружает ложь.
Но Рейтинг, опустившийся до восьмерки после нашего разговора с Анастасией, отрезвил меня. Его нужно было восстановить, поэтому я взяла себя в руки. Хороший Рейтинг открывал многие двери. Анастасия доказала мне, что Красный город – это вовсе не Трущобы, где люди ежедневно боролись за свое существование, а вполне себе приемлемая среда обитания. Значит ли это, что все, что мы знали о Зеленых городах – это ложь? И о каком правительстве говорила Анастасия? Она говорила о Законниках? Тогда мне предстоял серьезный разговор с отцом. Быть может, он рвался стать Законником, чтобы разыскать Мист?
Из размышлений меня вывел мягкий перезвон колокольчиков. Мама вернулась с пробежки. Она вошла, гибкая и красивая, как и всегда, и на секунду краска схлынула с румяных щек:
– Гель, солнышко, убери, пожалуйста, эту книгу. Она такая не модная! – смеясь, сказала мама, но я чувствовала в ее голосе едва сдерживаемую тревогу. Конечно, она живо вспомнила о моей сестре, которая в такой же позе, с этой же книгой сидела в гостиной. Мист, скорее всего, разобралась в настоящей системе Зеленых городов. Умница Мист обращалась с техникой ничуть не хуже Анастасии. Она могла… Стоп. Мист не просто так ушла в Красный город. Она разобралась во всей этой паутине лжи! Вот почему Мист забрала с собой кота. Она знала, что сможет кормить его и заботиться о нем. Она понимала, что не лишает себя жизни, а просто меняет ее. Но у Мист была я, она знала, что я не дам родителям сойти с ума от потери. А у меня нет никого.
Мама уже убежала в душ. Она немного косила левым глазом, как все те, кто часто проверял свой Рейтинг. Ей регулярно исправляли косоглазие, но через год глаз снова начинал смещаться. А если рассказать им все? Рассказать маме, что никаких Трущоб нет, что бояться нечего, что, возможно, Зрителей тоже нет. Сможет ли мама поверить в это? Отец точно сможет. Он сильный. А быть может им станет легче. Решено. Доверие порождает доверие. Они меня любят, они меня слышат – я сделала уже достаточно ошибок, утаивая от них свои похождения. Я не буду ничего от них скрывать, я расскажу им всю правду, которую узнала от Анастасии. Тогда мне станет легче. Надеюсь, что приглашение на представление Локи распространялось не только на меня, но и на моих гостей.
– Мама, какие у вас с папой планы на это воскресенье? – спросила я, отбросив книжку Мист, как только мама вернулась с тюрбаном из полотенца на голове.
– Хочешь куда-то нас пригласить? – она опять скосила глазом в сторону. Конечно, доверительная сцена между мамой и дочкой привлекала внимание. Я улыбалась, копируя ее улыбку. Пусть Зрители видят, как мы очаровательно похожи.
– В Джаз-Поэт клуб. Посмотрите на Локи, о котором столько пересудов. К тому же там в воскресенье Слепая зона.
– Значит можно будет всласть поковыряться в носу, – изрекла моя мама, усмехнувшись собственной удачной шутке.
Сомневаюсь, что вам захочется ковыряться в носу после того, что я вам расскажу, дорогие родители.
Следующим утром в школе меня ждал неприятный сюрприз. Я буквально кожей почувствовала всеобщее насмешливое внимание, едва переступила порог. Центром урагана, который собрал почти всех, кто пришел раньше меня, оказался стенд с объявлениями. Увидев меня, одноклассники расступились, уступая мне место в первом ряду. На доске, где обычно высвечивались электронные объявления, кто-то в старомодном стиле разместил мою распечатанную на огромном листе бумаги фотографию. Она была озаглавлена надписью: «Не такая уж хорошая девочка». А под ней готическим шрифтом был распечатан список моих «прегрешений»:
Гель Эллис, золотая девочка с Рейтингом, лавирующим между 9 и 9.4, не та, кем кажется на самом деле. Является ли она отличницей? Нет. Общепризнанным лидером? Отнюдь. Имеет ли успехи в спорте или уникальные таланты? Снова мимо. Так чем же Гель Эллис заработала столь высокие Рейтинги? Факты говорят о следующем: яркая вызывающая внешность, сомнительная дружба со студентами, посещение закрытых клубов, а также вовсе не дружеская близость с учителями. Вот каким образом Гель заработала всеобщее внимание. Поощряя эту пошлую посредственность, Зрители демонстрируют, как низко упала общественная мораль, и только понижение Рейтинга Гель Эллис, а в дальнейшем исключение ее из гимназии станет достаточной демонстрацией того, что ценности Зеленого города остаются неизменны.
Я смотрела на эту картинку немигающим взглядом, ощущая не злость, но странное опустошение, а остальные разглядывали меня в ожидании, что же я предприму дальше. Я не успела ничего сказать, потому что разъяренная фурия в лице Амалии
