Большая игра - Иван Валерьевич Оченков
– Скажи, а кто эти люди? – внезапно спросила она брата, указав на один из столиков, занятых крепкими мужчинами в летной форме.
Большинство из них чувствовали себя не в своей тарелке, а некоторые определенно являлись нижними чинами.
– Кажется, с одним из них ты танцевала? – хмыкнул Николай, пытаясь собраться с мыслями для ответа.
– Господа, – поднялся со своего места Колычев. – Сегодня самый счастливый день в моей жизни, и я безмерно рад, что вы сейчас здесь вместе со мной и моей прекрасной невестой. Но первый свой тост я хочу поднять не за нее, а за людей, без которых меня сейчас бы здесь не было. Я говорю о простых матросах, служивших когда-то на фрегате «Паллада» и спасших из-под завалов обрушенного здания маленького мальчика. Они не знали, кто он и к какой семье принадлежит, но, не раздумывая, под огнем врага пришли к нему на помощь. Один из них сейчас здесь. Это мой крестный – Игнат Васильевич Вахрамеев. За тебя, дядька Игнат!
Никак не ожидавший подобного, могучий абордажник неловко поднялся со своего места и, распрямившись во весь свой богатырский рост, немного растерянно обвел глазами зал, полный блестевших золотом мундиров военных и расфуфыренных дам. Те, кажется, были вовсе не в восторге от подобного соседства, однако богачи вроде Колычева имеют право на некоторую оригинальность, а потому прямо никто не возмутился, но…
Положение спас вице-адмирал Зимин, поднявшийся вслед за зятем и громко провозгласивший:
– За русского матроса! Ура!!!
Большинство присутствующих в зале офицеров тут же подскочили, как будто в их телах сработали специальные механизмы. За ними с некоторым опозданием потянулись и остальные гости и дружно подхватили древний русский клич.
– Так вот почему они здесь, – сообразила Катя и пригубила из бокала шампанское.
– Мартемьян Андреевич, – со значением в голосе добавил Николай, – никогда не забывает оказанных ему услуг и умеет быть благодарным…
– А кто эти офицеры в летной форме? – перебила совершенно не интересующаяся карьерным ростом брата сестра.
– Тот, что постарше, известный воздушный хулиган Чкалов, но тебя, верно, интересует его молодой сосед?
– Почему ты так решил? – демонстративно фыркнула Екатерина.
– Это ведь он пригласил тебя первым, но ты так и не удосужилась узнать его имя…
– Боже, каким несносным ты бываешь!
– Ладно. Насколько мне удалось выяснить, его фамилия Акинфеев, и он служит на одном из кораблей приватиров.
– Ах, как это, наверное, романтично, летать в далекие экзотические страны, видеть самых разных людей, сражаться с врагами…
– Да уж, получше, чем перебирать бумажки в Сенате!
– Николя, не обижайся, пожалуйста. Я вовсе не это имела в виду… и вообще, ты у меня самый лучший брат на свете!
– О, – засмеялся Шпекин. – Только ради одного этого признания стоило взять тебя на бал!
Глава 3
В это самое время в далекой от блистательного Санкт-Петербурга Японии началось утро. Сатору Асано шел по усыпанной золотистым песком дорожке императорского сада, едва заметно опираясь на легкую тросточку. Начиналась осень, но листва деревьев еще была полна зеленой, живой силы.
Иногда ему казалось, что шум ветра в ветвях едва слышно нашептывает дзисей – предсмертный стих самурая перед сэппуку. Когда же к голосам растений добавлялись птичьи трели, то казалось, что они обнадеживают верного императору воина. Что ж, размышлял он, скоро все выяснится. Осталось недолго.
Прошедшие месяцы для Асано стали настоящим кошмаром. Изломанное его тело сумели вынести и доставить к опытным врачам, которые, впрочем, смогли сделать немногое – среди них не было одаренного-целителя, а с точки зрения классической медицины Сатору получил множественные повреждения, совершенно несовместимые с жизнью даже каждый по отдельности, а не все вместе.
Мощнейший таранный «удар в руке» тяжелым мотоциклом, разогнанным до скорости почти в сто пятьдесят километров в час, выполненный предателем Накагавой, пришелся точно по стоящему во главе атакующего энергоконуса командиру, а разряд Силы, вложенный беглым капитаном в этот момент, существенно повредил соединяющие ауру и тело связи.
Асано то приходил в себя, то впадал в черное, полное ужасов забытье, из которого рвался поскорее выбраться, собирая всю волю в кулак. В один из таких моментов он осознал себя лежащим на операционном столе. Увидел склонившегося над ним хирурга-целителя, лицо которого скрывала белая маска, и, облегченно выдохнув, снова ушел в небытие.
За первой последовали и другие, весьма многочисленные операции. И постепенно жизнь стала налаживаться. Он заново научился ходить на собранных из кусков конечностях. Долго пришлось ездить в кресле-каталке, прыгать на костылях. Напоминанием о тех неделях теперь служила лишь изящная черного лака тросточка в его левой руке.
За все время лечения его ни разу ни о чем не спрашивали. Никуда не вызывали и не требовали отчетов. Никакого расследования, по крайней мере известного ему, также не проводилось. Наконец, ему доставили приглашение прибыть в Токио. Большой дворец Фукиаге, расположенный внутри отдельного района Тиёда, – резиденция императора Хирохито.
И потому сейчас, идя под сенью давно отцветшей сакуры и вдыхая смолистый аромат величественных черных сосен, он думал, что ожидает его впереди. Присущая многим одаренным интуиция, да и просто здравый смысл подсказывали, что его ждет важный разговор, а не наказание и смерть.
В приемной его встретил личный секретарь божественного тэнно. И проводил Асано в личный кабинет императора.
Хирохито, поблескивая круглыми стеклами очков в тончайшей золотой оправе, сидел за широким столом в цивильном темном костюме и в галстуке.
– Вижу, Асано-сан, врачи неплохо постарались, – бесстрастно посмотрел он на вошедшего.
– Да, мой император, – четко по-уставному ответил самурай.
– Готовы к службе?
– Всегда.
– Присаживайтесь, – разрешил микадо, указывая на свободный стул.
– Вы слишком добры…
– Делайте, что вам говорят, Асано-сан, – поморщился Хирохито, вынимая из внутреннего кармана защитный амулет и демонстративно отложив его в сторону. – Мне нужно знать из первых рук все детали произошедшего, а потому приказываю вам задействовать «сферу».
– Но это… – «запрещено», хотел сказать командер, но осекся.
Хотя в присутствии божественного тэнно недвусмысленно запрещалось входить в «сферу», но его воля для подданных и есть закон. Кто он такой, чтобы не подчиняться приказу?
– Да, мой император! Я готов!
– Тогда не будем терять времени.
Подключение к незащищенному амулетом разуму не заняло много времени, и через несколько секунд Асано снова пережил
