Совенок. Вода и пламя. Шестая часть - Екатерина Александровна Боброва
Долго пришлось выжидать, пока изменники одумаются, приползут обратно, но империя умеет ждать. Вода и камни точит.
Пот заливал лицо. Руки дрожали. Ныли предплечья. Сердце стучало в ушах.
Пятый понимал, что от него требуется — упасть лицом ниц, распростершись, точно распятая туша под ножом мясника. Там, у самого пола, давление стихии ослабевало и можно было спокойно дышать, только валяться под насмешливыми взглядами — хуже смерти. Вот он и стоял. Вопреки собственному же решению пройти через любые унижения, чтобы попасть на прием к императору. Здравый смысл нашептывал, что он еще пожалеет об упрямстве, только тот же смысл заверял, что с валяющейся на полу тушей никто не станет разговаривать всерьез. Потому что здесь, как и в любой другой стране, уважали силу.
Ну а стояние на коленях… Пусть будет уважением к пожилому человеку, который давно сидит на троне. Вдобавок, Асмас отчасти и сам виноват. Соблазнил учебой любимую внучку императора, обойдя Лифгану. Привлек к себе внимание, устроив обман с месторождением кристаллитов. Посмел создать угрозу империи растущим богатством.
После такого он просто обязан доказать, что это не случайность и с ними стоит считаться.
О том, сколько еще он выдержит, прежде чем упадет, Пятый старался не думать. Тело превратилось в сплошную боль, а мышцы жгло точно каленым железом.
Шелеста за стенами стало меньше. Насмотрелись на ракхана. Надоел. Остались лишь те, кто ждал, что упрямец вот-вот упадет, желая насладиться его полным унижением.
Арвэл и сам не знал — выстоит ли, помогала вера, что вместе с ним сейчас держится весь Асмас.
— Помочь, красавчик? — по спине скользнула прохлада, и давление уменьшилось.
Арвэл перевел дух. Чуть расслабил сведенные от напряжения мышцы. Поднял голову, вставая ровнее. Взгляд оказался на одном уровне с гербами на двери. Символично. Шепот сделался удивленно-нервным, и Пятый едва смог сдержать довольную ухмылку.
— Почему вы мне помогаете? — спросил еле слышно. Не его стихия, но здесь, где сам воздух, казалось, был пропитан водой, он мог обращаться к ней напрямую.
— Сестры о тебе сильно просили, — хихикнули над головой. Горящее от напряжения и вспотевшее лицо словно мокрой рукой обтерли, а губы тронула вода. — Пей.
И он жадно, давясь и обливаясь, начал пить.
Шепот за стенами стал гневным.
— Сестры? — удивленно переспросил, отрываясь от воды.
Зал наполнился серебристым смехом, а потом знакомый голос произнес:
— Прошу, проследи за мальчиком. Знаю, ты не обязана, но мы неплохо ладили последнее время. Да и не за себя он просить поехал, а за твою воспитанницу. Сделай милость, не дай его в обиду, а то сердцем чую — сожрут его там и не подавятся. А нам Пятый живым нужен. Куда мой Совенок без такого таланта. Не справится ведь.
Ассара, — не удержался от хмыканья Арвэл. Всегда и везде думает о детях. И в первую очередь об одном, уже почти взрослом бугае, который готовится занять трон. Она так до старости его опекать будет.
А вода между тем сменила голос на другой, более властный, требовательный:
— Знаю, ты сама меня сюда отправила, но я не против. Огонь не так уж и страшен, как мне рассказывали. Да и климат лучше. Осень, а все еще тепло. И вода в океане — парное молоко. Но дед… Старый упрямец. Его даже мой отец не сможет переубедить, если тот упрется. Не хочу разрушать эту страну. Поэтому прошу, помоги ему. Не позволь деду погубить посланника. Пусть они договорятся. А я… В долгу не останусь.
Пятый улыбнулся, сердца коснулась нежность. Она беспокоилась о нем. Помнила. Переживала. Он даже о боли забыл от таких мыслей.
И стало понятно, как принцессе удалось удрать от сопровождающих, пробраться на эскадру, попасть в Асмас… С помощью стихии. Сговорились дамы.
А вода вдруг заговорила звонким детским голосом:
— Прошу, помоги дяде Арвэлу. Он хороший, добрый, ласковый. Конфетами нас угощает и всегда из поездок что-нибудь привозит. Я слышала, дед в той стране, куда он отправился, жутко вредный, а еще он подданными питается, когда те его не слушаются. Умоляю, сделай так, чтобы он нашего Пятого дядю не сожрал. И не слушай брата. Давиться дядей ему не обязательно. Пусть он совсем его не тронет и скорее отправит домой.
Арвэл вдруг ощутил, как глаза защипало, а по щеке потекло что-то горячее. Грудь сдавило от волнения. Он словно на мгновение перенесся в Асмас, оказавшись дома. Двойняшки. И когда только успели дорасти до общения со стихией? Надо будет с ассарой поговорить — она вообще в курсе, чем ее дети занимаются⁈ В таком-то возрасте, когда им в куклы еще играть надо, а не совать нос во взрослые дела.
Сестра… Как же. Дайте только вернуться, он этой «сестре» уши открутит, чтобы не подслушивала.
Тишина за стенами сделалась столь оглушающей, что Арвэл заподозрил подданных в массовой прослушке своего разговора с водой, а потом щелкнул замок и обе створки дверей поползли в разные стороны, а из-за них донеслось недовольное:
— Заходи давай, поганец, пока ты меня совсем не опозорил.
Зал за дверьми оказался совсем не парадным, скорее кабинетом для личных встреч. Арвэл заходил в него медленно, едва переставляя одеревеневшие от долгого стояния ноги и чувствуя себя, как минимум, ровесником того, кто смотрел на него с усмешкой из глубокого кресла.
И первым, после хозяина, в кабинете его внимание привлек камин, в котором сейчас ярко горел огонь. Это было так неожиданно, что Арвэл сначала не поверил своим глазам.
— Только внутрь не лезь, — предупредил с усмешкой император, проследив за его взглядом, — ты хоть и огневик, но сгоришь, как обычный водник.
Арвэл предупреждению внял, доковылял до камина, с наслаждением вытянул руки, вбирая родное тепло. Показалось, что пламя изменило цвет горения?
— Я вот к старости тоже его полюбил, — император со вздохом вытянул ноги ближе к огню, прикрывая глаза. — Садись, давай. После того, как ты меня в
