Запретная кровь - Евгения Исмагилова

На лицо Лила упала странная тень. Он коснулся лба Люциана, а затем накрыл его одеялом и бессильно рухнул на пол, рядом с его койкой.

– Лил, что с ним? – вновь дрожащим от слез голосом спросил Вигги. – Лил, не молчи!..

– Он уснул. – Лилиан выдавил из себя улыбку, хотя Людвиг видел мокрый блеск его глаз. Слабость старшего брата длилась всего мгновение, затем он снова вернул себе ожесточенное выражение лица и злобно прошипел: – Люцик уснул, придурок, не видишь?

Людвиг проглотил вставший в горле ком и сел рядом с Лилом, тоже обессиленный после произошедшего. Люцик уснул! Ему было жалко брата, не заслужившего таких мучений. На мгновение Вигги испугался, что потеряет его. Это мгновение было самым страшным в его детской жизни, впервые он ощутил дыхание раскрывшейся над головой ледяной бездны и понял, что такое настоящий, взрослый страх.

– А ты молодец, – вдруг сказал Лилиан и потрепал Вигги по волосам.

Людвиг так и не понял, с чего бы ему быть «молодцом». Неужели брат решил проявить к нему хоть какие-то теплые чувства?

– Лил, что это за место? Кто эти крешники? И почему они поклоняются этой ведьме?..

Лилиан вздохнул и покачал головой:

– Я и сам не знаю наверняка… Но знаю, что они очень странные. И действительно умеют исцелять. Я слышал, как они вылечили дочь одного графа, родившуюся без ног… Мама очень долго искала это место, чтобы привезти нас сюда.

– Значит, Люцик снова будет ходить? – Вигги тут же вспомнил ноги брата, дергавшиеся в судороге. Может быть, он зря боялся? Вдруг серки действительно хотели им помочь?.. Так много вопросов для его шести лет, ответы на которые он никогда не получит!

– Не знаю… Посмотрим, – буркнул Лилиан. – Пусть пока отдыхает…

– Я не выпил эту дрянь, – признался Людвиг. – Мама очень разозлилась! Я думал, она убьет меня!

– Может быть, и правильно сделал, что не выпил, – отозвался брат и вдруг совсем по-девчачьи разрыдался.

Да что с ним такое?.. Он плачет?.. Людвиг пораженно уставился на Лилиана. Его сильный, умный, дерзкий старший брат плачет?

– Вигги… – наконец произнес Лил и вытер слезы рукавом. – Люцик не исцелился… Люцик… он… мертв.

Десять лет назад

Вот уже третью ночь

Ворон сидит на дубе в поле.

Хороша будет жатва,

Хороша будет жатва!

Он смотрит в окна домов,

На спящих людей в постели.

Хороши будут угощения,

Хороши будут угощения!

На закате третьего дня

Из земли выйдет чудовище.

Хорош будет пир,

Хорош будет пир!

Кар-кар, летите сюда, мои братья!

Кар-кар, ешьте досыта, пейте досуха,

Во славу белолицего Бога,

Во славу белолицего Бога!

Йеффельская народная песня «Ворон»

Часть I

Огни Аэнора

Глава 1

Эрик

Граф фон Байль не возвратился в Марый острог ни в оговоренный срок, ни через два дня. Напрасно Эрик Циглер вглядывался вдаль и прислушивался к любому шороху. Если Теодор так и не вернется, Циглера осудят за нарушение Кодекса. Но с другой стороны, он подчинялся прямому приказу наместника, и его не в чем упрекнуть.

Ожидание измотало его так сильно, что он уже ко всему относился с прохладцей. Изуродованная голова Сирши, которую Эрик несколько суток не выпускал из рук, превратилась в протухший кусок мяса. Чтобы сохранить хоть что-то, Циглер срезал ее прекрасные волосы и собрал в массивную прядь. Прядь он пропустил через бусину, которую собственноручно вырезал из кедра. Затем смазал волосы жиром для блеска и лучшей сохранности. Теперь это его талисман; он будет носить его на поясе в качестве напоминания о собственном позоре до конца жизни.

Потом он соскреб с черепа подгнивающую, зеленоватую плоть, выскреб мозг через затылок особой лопаточкой, которую использовали для обработки оленьих черепов. И замочил кость в соляном растворе, меняя его два раза в день. После Циглер как следует отварил череп, мясо сошло полностью, оставив лишь чуть желтоватую кость. Граф гордился бы такой чистой работой.

Сросшаяся с лицевыми костями аба исказила их, отчего те изменились до неузнаваемости, и череп Сирши едва ли напоминал человеческий. Эрик бережно положил его дожидаться Теодора на подушке – рядом с серебряным черепом чудовища.

Шакал, который должен был привести сестру Эйлит, тоже так и не объявился. Стоит ли ждать его? И интересно, как там сама девчонка? Получилось ли у нее? Эрик часто размышлял о ней ночами, иногда даже хотел отправиться следом. Если через неделю никто из них не объявится, Циглер отправится на поиски, несмотря на мороз и метель. Ведь это его долг.

Сломанная рука зажила и стала почти как новая, но любое лишнее движение все еще отзывалось болью в локте. Эрик пытался тренироваться с мечом, но ничего не выходило: кисть работала плохо, приходилось без конца разрабатывать ее круговыми движениями. Меч держать он пока не мог. Да что там! Даже наполненная чаем глиняная чашка вызывала в предплечье неприятное покалывание.

Дела с глазом обстояли еще хуже. Несмотря на то, что Эрик промывал его травяным настоем, он все равно загноился и постоянно напоминал о себе. Из глазницы то и дело вытекала какая-то желто-розовая, дурно пахнущая слизь, и Циглер не успевал менять повязки. Несколько раз приходил лекарь, давая ему новые и новые травы.

Огневик в очередной раз прочищал изувеченную глазницу, когда в дверь его комнаты постучали. На пороге стоял белый как мел Орин. Впервые после гибели Сирши дворецкий решил поговорить с обережником. По его лицу было видно, что он чем-то сильно встревожен.

– Что-то случилось?

– Я получил послание из деревни Горст, – дрожащим голосом начал Орин, словно позабыв об их с Эриком ссоре. – Хозяин – там, и он сильно ранен.

Циглер с облегчением выдохнул. Ранен, но жив!

– Что случилось? – побледнел Эрик.

– Неизвестно. Но кажется, вслед за ним пришло чудовище. Жители Горста очень беспокоятся.

– А Эйлит?

Орин покачал головой.

– Эйлит никто не видел.

Вот же черт! Эрик глухо зарычал. Хоть бы это оказалась не она! Мысли замелькали одна за другой: «Вдруг она убила всех людей Теодора, расправилась с наместником, и лишь графу удалось чудом спастись от огромного монстра, в которого девчонка превратилась? Что делать тогда?»

– Значит, надо вызвать чертей. Разберутся с