Дикий, дикий Запад - Екатерина Лесина
И что она только в нем нашла?
Самовлюбленный тип.
Нехороший.
Наглый.
Чарльз заставил себя дышать ровнее. Маменьке он снимок не показывал. Маменьку он вовсе не стал волновать, благо Императрица вошла в положение и призвала ее ко двору, якобы по срочной надобности.
Пускай.
Главное, время выиграли. А там… Чарльз найдет сестру. С чьей-то помощью или без, но найдет непременно. И вернет домой.
– Надо же. – Девица наконец выползла из своего угла. При ближайшем рассмотрении она оказалась… интересной.
Да, пожалуй.
Высокая.
Неприлично высокая для женщины. Худая, смуглая и темноволосая. Узкое лицо ее обладало чертами чересчур резкими, в которых угадывалось присутствие иной крови, что девицу нисколько не портило.
Резкие острые скулы.
Треугольный подбородок. Изящный нос. И узкие приподнятые к вискам глаза. Темные волосы заплетены в косы, украшенные резными фигурками. В левом ухе девицы висела крупная жемчужина того насыщенного цвета, который не случается сам по себе.
Оберег?
И судя по отголоску Силы – старый, настоявшийся, что весьма… странно.
Впрочем, сейчас Чарльза волновала не столько эта девица, сколько презадумчивое выражение ее лица, которое подсказывало, что эти двое увидели на снимке что-то, самим Чарльзом пропущенное. А уж он-то все внимательно изучил через увеличительное стекло – и снимок, и пластину, за которую пришлось платить отдельно.
– Машман, – сказала девица и дернула себя за перо, что торчало из косы. Перья были длинными и выкрашенными в разные цвета.
Пожалуй, маменька сочла бы сию особу варварски великолепной.
Попросить у девицы фото на память? Все одно письмо домой придется писать. И еще надо подумать, что бы такого в нем написать, чтобы и не врать слишком уж откровенно, и маменьку в волнение не ввести.
– Вот и я думаю, – согласилось существо и поглядело на Чарльза с жалостью.
Даже неудобно как-то стало.
– Простите, не понимаю. – Чарльз считал себя человеком глубоко воспитанным, а потому вложил в эту фразу всю бездну своего недоумения и желания разобраться, что же такого они увидели.
И кто такой машман.
И почему…
– Машман, – повторило существо, ткнув пальцем в снимок. – Видите?
– Нет, – признался Чарльз.
Существо поглядело на Чарльза с упреком: как это, не знать, кто такие машманы и чем они от обыкновенных людей отличаются. После же потерло пальцем заплывший глаз и соизволило-таки пояснить.
– Община у них. Там. – Громила махнул рукой на стену, которая некогда была весьма себе приличной, крашеной в нарядный бледно-розовый цвет. Теперь краска местами выцвела, местами облезла. Впрочем, большей частью ее закрывали характерного вида листы с портретами. Над рожами, чем-то неуловимо похожими друг на друга, вероятно стилем работы тюремного живописца, виднелись надписи «Разыскивается». А под ними – суммы. Некоторые листы были перечеркнуты, на других стояли отметки, третьи, явно добавленные недавно, выделялись относительной чистотой бумаги.
– Так вот, о машманах. – Девица с грохотом подтянула к себе трехногий табурет и взгромоздилась на него безо всякого девичьего изящества.
Чарльз поспешно отвел взгляд.
Он вовсе не собирался пялиться на ноги этой девицы, пускай она и выставила их на всеобщее обозрение.
И с каких это пор девицы носят штаны?
Впрочем, возможно, в здешних местах – надо полагать, исключительно диких – сие вполне обыкновенно. А потому не следует демонстрировать свое удивление. И вообще.
– Машманы – это люди пророка Ма-Ашшам. – Девица поерзала, табурет опасно закачался, и Чарльз поспешно вскочил, ибо был человеком воспитанным, да и собственный стул не внушал ему доверия. Но девицу, глядишь, и выдержит. – Он тут объявился…
– Да, почитай, уж лет двадцать тому назад, – задумчиво произнесло существо. – Или даже больше.
– Точно больше.
– Ага, меня тут не было.
– Надо у матушки спросить.
– Спросим. – Эти двое переглянулись и кивнули, приняв решение. А после девица заговорила:
– Они основали общину. Свободную, как говорят. Устроились неплохо, в Змеиной Долине, там аккурат деревня вымерла, то ли от оспы, то ли от краснухи, то ли просто вырезали. Но орки из этих мест всяко откочевали. После-то пытались вернуться, но община отбилась. Да…
– Живут своим правом.
Почему-то спокойствия эти новости не добавляли.
– Верят в пророка. Но так-то люди тихие, безобидные, если к ним не лезть.
– А…
– Вот. – Тонкий палец, правда, без маникюра, вновь ткнул в снимок. – Видите? У него на шее.
– На шее?
Чарльз склонился над фотографией. На шее у потенциального родственника и вправду было какое-то пятно, но его Чарльз, говоря по правде, принял за обыкновенный дефект фотографической пластины.
– Это хвост Великого Змея. Всем мужчинам, которые прошли посвящение, наносят рисунок.
На столе появилась лупа, которую Чарльзу протянули весьма вежливо. А он так же вежливо принял. Правда, особой пользы она не принесла. Снимок, отпечатанный на не самой лучшей бумаге, был крупнозернистым, и пятно оставалось пятном, даже если смотреть на него вооруженным глазом.
– Еще на руке, вот, тут виднее. – Девица повернула фотографию. – И белая лента на шляпе. Так что не думайте, не случайное пятнышко-то.
– И главное, рожа знакомая, – осклабился нелюдь. – Я его точно видел.
– Да кто же не видел?
Девица тоже оскалилась, правда, в отличие от родственника зубы у нее были целыми, да и клыки не выпирали. Что не могло не радовать.
– Это один из сыновей пророка. В прямом смысле слова. – Она плюхнулась на табурет, который вновь заскрипел, но, к величайшему удивлению Чарльза, не развалился. – У пророка семьдесят пять жен.
– Сколько? – Вот теперь Чарльз по-настоящему удивился.
Он и с одной-то еле справлялся. То есть не с женой, счастливого брака удалось избежать неимоверными усилиями, хотя надо полагать, теперь маменька удвоит рвение в попытках его женить. И думалось об этом не слишком радостно.
А тут семьдесят пять!
– Вообще-то, все женщины общины считаются его женами. – Нелюдь сцепил руки на груди. – Он может призвать к себе любую, которая понравится.
– А как же их… мужья?
– Будут рады, а уж если та понесет… Впрочем, все дети общины считаются детьми пророка.
Чарльз закрыл глаза, успокаивая гнев и Силу, что в последнее время бурлила бесконтрольно. Не иначе, от нервов.
– Но на самом деле он всегда точно знает, в ком есть кровь Великого Змея. И да, своих дочерей он берет в жены в первую очередь.
– Это же…
– Это свободная община, – пояснила девица и поморщилась. – А еще у них есть пушка, маги и ружья, потому их, конечно, недолюбливают, но воевать…
– Все одно кроме пушки, магов и ружей там взять нечего, – добавил ее брат-страшилище.
– И как же мне быть?
Почему-то подумалось, что предыдущий его план, явиться и потребовать сестру, не выдержит
