Сила, способная изменить мир. Душа - Элиза Полуночная
Рыцарь галантно поклонился. Анью ждала, что он изволит снять шлем, но в знании этикета у её нового знакомого обнаружился существенный пробел.
— Анью, — представилась чародейка. Казалось, что через прорези забрала её буравят внимательным взглядом, но раз мужчина не желал знакомиться по-нормальному, то и она не обязана представляться официально.
— Рад знакомству, — после минутной заминки продолжил Лансель. — Бросить вызов дракону, пусть и не взрослому — вы очень храбрая. Этот подвиг достоин того, чтобы слагать легенды.
— Я ничего особенно не сделала, — отмахнулась чародейка. — Ты его упокоил.
— Надеюсь, — рыцарь повернулся к тому месту, где недавно лежал поверженный дракон. — Я думал, что Моргред был повержен…
— Возможно, ему просто наскучило быть мёртвым, — Анью потянула за нить связи, находя Буревестника. На «Гордости Лютерии» всё было в порядке. Дракон до порта не добрался, как и умертвия. Чародейка создала магического вестника, отправляя послание Эйше, чтобы старпом не волновалась. — Рада была знакомству, Лансель, но мне пора в столицу.
— О! Так Вы направляетесь в Берн. Не сочтите за труд. Ард Рена должна узнать о случившемся.
— Ну да… Наверное, — чародейка растерянно посмотрела на рыцаря. — Думаю, кто-нибудь обязательно доложит Эадалин о произошедшем.
— Будет справедливо, если весть о нападении Моргреда принесёт герой битвы, — мужчина сделал шаг к ней.
— Удачи тебе в этом, Лансель. Это ведь ты одолел дракона, — Анью отступила на два шага назад.
— Поймите, лэри, обстоятельства так сложились… — он замялся, словно нашкодивший ребёнок. — Кое-что произошло… Сейчас я не могу предстать перед Ард Реной. Вот, возьмите этот медальон, — Лансель снял с себя цепочку с крупным кругляшом. — Вас без вопросов пропустят к Ард Рене.
— Лансель, я из Рохэнделя. Меня не пропустят к Эадалин, даже если я притащу труп этого дракона к воротам дворца, — покачала головой чародейка.
— Мудрость и доброта Ард Рены не знает границ, — вдохновенно продолжал рыцарь. — Она обязательно выслушает Вас, лэри Анью.
Впихнув ей в руки медальон, Лансель подозрительно быстро зашагал по улице, будто боялся, что она передумает. Аньюриэль задумчиво прокрутила подарок в руках. С одной стороны на нём было выгравировано солнце, с другой — руны, что складывались в исцеляющее заклинание. Если присмотреться магическим зрением, можно было заметить характерное для лунной руды сияние и нити колдовского плетения. Чародейка поднесла медальон к синяку на колене и влила в металл немного чистой магии. Артефакт засветился, и тёмное пятно под кожей тут же рассосалось.
— Любопытно… Отдал весьма ценный артефакт и сбежал.
— По крайней мере, ты его точно не выкинешь, — задумчиво произнесла Энвиса.
— Создать такую вещь непросто. Плетение сложное, тут не один артефактор потрудился, да и лунное железо — весьма редкий металл. Такими артефактами не разбрасываются.
— Пойдёшь к Эадалин на аудиенцию?
— Думаю, это плохая идея. Я бы предпочла сохранить инкогнито, чтобы избежать проблем. Наверняка кто-нибудь доложит ей о случившемся, — отмахнулась Аньюриэль, направляясь по улице в поисках указателей или карты. Нужно было найти ближайший в Девилширу город с порталом. Тот, который разломал дракон, остро нуждался в ремонте.
***
— И что предлагаешь делать?
Аньюриэль задумчиво изучала защитное плетение, что наложили на дом Энвисы. Маг явно был талантливым. Сдвинуть нити защитного заклинания, не потревожив маячки, пока не представлялось возможным. Чародейка трижды обошла участок, поражаясь гениальности неизвестного мага.
Энвиса задумчиво молчала. Радовало одно — если дом так защитили, то шанс на то, что записи даро остались целыми и невредимыми, есть. Увы, вскрывать защитные чары, да ещё и средь бела дня, было слишком рискованно. Одно неверное движение — и в лучшем случае раздастся громкий визг, на который сбежится стража. На неё уже и так косо посматривали проходящие мимо патрульные. К счастью, глазеть на дома не было запрещено, и её никто не трогал.
— Придётся тебе всё же идти к Эадалин, — приняла решение Энвиса. — Заявим о твоих правах на наследование.
— У тебя где-то в Берне лежит письмо с изъявлением последней воли?!
— Я не планировала умирать, так что нет, не лежит. Моего устного распоряжения будет достаточно. Мы с Эадалин хорошие подруги, так что проблем не будет.
Аньюриэль потопталась на месте, прикидывая в уме варианты. Можно было вернуться ночью и всё же попытаться вскрыть защиту. Возни там, конечно, на несколько часов, но проковырять дыру, достаточную для телепортации, она сможет. Вот только она понятия не имеет, что внутри, а полагаться на память Энвисы нельзя — со дня её смерти много могло поменяться. Такое перемещение было слишком рискованным. Кроме того, была вероятность, что внутри тоже будет защита или даже ловушки.
— А, может, есть какой-то другой вариант? Какой-нибудь нотариус или юрист? В Берне же есть те, кто занимается вопросами наследования.
— Есть, конечно. Но им потребуется время и оплата, а если Эадалин даст своё распоряжение, то ты сможешь вступить в права наследования уже сегодня.
Идти на встречу к Ард Рене очень не хотелось, но выбора ей не оставили. Вернее, иные варианты требовали слишком много времени, а ей ещё предстоит копаться в библиотеке в поисках хоть какой-то информации о Шанди и Кадане и о том, куда эти двое могли спрятать свои осколки. Анью печально вздохнула и поплелась по улице в сторону дворца.
Вот и медальон Ланселя пригодится. Заодно расскажу Эадалин о том, что в её землях было нашествие нежити. Она же Ард Рена — пусть разбирается.
Берн — столица королевства Берн — хоть и доказывал, что не только у людей туго с фантазией, всё же радовал глаз ровными мощёными улочками, аккуратными домиками, множеством фонтанов, парков и высокими башнями магов. У архитекторов фантазии явно было больше, нежели у тех, кто столицу назвал. Хотя была определённая вероятность того, что это королевство назвали так же, как и город — таких нюансов Анью не знала, а спрашивать не хотела.
Город чем-то напоминал ей родной Паргелий в те годы, когда тот ещё не стал городом-призраком. Дома с высокой двускатной крышей, крытые черепицей. Резные ставни на окнах. Веранды, поросшие вьюнами. Широкие лужайки, на которых резвились дети. Шелестели струями воды фонтаны, а на постаментах стояли изящные статуи. Отличие было лишь в том, что населяли Берн не только силлины, но и люди. Впрочем, Анью заметила и пару сильфов, снующих по торговым рядам.
Бернийские силлины, проходя мимо, смеряли её настороженными взглядами, безошибочно определяя смеска, да и рохэндельская мантия не добавляла дружелюбия. Сами бернийцы носили одежду несколько иного кроя — более сдержанную и приталенную, белых или зелёных оттенков, с растительным орнаментом. На мужчинах были камзолы, чем-то напоминающие одежды человеческих
